Камрян Кинге - Лилия. Мы – дети пригородных вокзалов

Мать.

Мать частично повторила путь Карениной одним из своих увлечений. Правда сценаристом её судьбы все преподнесено не так великосветски и не так романтично.

Мне трудно охарактеризовать её. Видимо, потому что отцовское мировоззрение явно ближе – во многом я его копия. В сущности, описанный выше коллективно-общежитный образ жизни мой, причем промежутком временных рамок незначительный, имеет отношение к нижеследующему повествованию в большей степени в качестве предисловия к описанию «безмамного» студенческого быта отца. Многие эпизоды нашей молодости из-за схожести характеров перекликаются.

Она была симпатичной, с тончайшей костью, но не такой чтобы с правильными чертами лица, как у типичных безжизненных красоток. Определённо, в своё время она была чертовкой (опишу типаж таковых ниже): интересовалась, мечтала о черных шевелюрах; о мужчинах напористых, пробивающихся по жизни непоколебимо, как её родитель. Благо или несчастье, но отец её был человеком жёстким; сумел поднять на ноги четырёх детей, с одной рукой (инвалид войны), тащил к себе домой все, что плохо лежит и представляет выгодный интерес (как и полагалось в то время, да и всегда в нашем несчастливом отечестве).

Кроме того, что была характером чертовки в девичестве, заточённым в рамки приличия жёстким надзором сурового отца, она принадлежала к числу тех прилежных учениц, которые довольно сносно, если не очень хорошо, учатся. При этом не докапываясь до сути, но имея способности вникать в содержимое предмета достаточно, чтобы прослыть отличницей.

Благодаря запоминающейся внешности и телосложению гончей породы, девушка была объектом вожделения многих сверстников приблизительно равного возраста, но строгий надзор сохранил её в девичестве и даже не целованной вплоть до утраты контроля.

Она была из таких, мужчины меня поймут. Именно гончая порода, не склонная к полноте, без каких-либо намёков на дряблость и с грудью неизменной упругости – пропорционального телу размера, не дынеподобные, а чуть выпирающие, остроконечные, и сохраняющиеся в сформировавшемся виде в течение жизни.

Она много читала. Читала исторические романы о королевах, принцессах. Поглощала книги с упоением, полностью погружаясь в вымышленный мир, представляя себя героиней – страстной любовницей, в окружении принцев, рыцарей и всяческих красавцев, похищавших её и уносящих в дальние края. Ею восхищались и боготворили. Много книг! Благо дед не обращал на них никакого внимания, мол: «чем бы дитя не тешилось» – пустышка, девичья блажь, со временем пройдёт.

Младшая дочь, окончила школу с отличием. Дед прорывался чрез невидимые преграды, угрожал культей, подкупал. Ведомая отцом чуть ли не за руку, она благополучно осела на первом курсе престижного университета.

Город испугал, восхитил её и пленил стремительностью. Девушка отныне была представлена самой себе и радовалась свободе. Строгий надзор остался там, в деревне, теперь до неё никому нет дела. Она самостоятельная – первокурсница.

В муравейнике кипит жизнь таких же весёлых, лёгких и беззаботных романтиков, мечтающих о великом будущем, но в полной мере способных отдаваться настоящему.

Клопы делили комнаты со студентами. К ним уже все привыкли – они неизбежные, настойчиво-смышлёные. Передвинутые на середину кровати (чтобы не дотянулись со стен) смутили этих существ ненадолго: насекомые пробирались по потолку точно до того места, под которым спали тела и пикировали вниз вкусить плоть, чтобы жить.

Город обрушился на неё. В первые ночи она не могла уснуть, взбудораженная многообразием бытия и повсеместным присутствием юношей, – они окружали её повсюду. Было страшно – «я всего лишь песчинка» – казалось она не впишется в эту суматоху, не осилит самостоятельность. Не сомневающийся отец далеко. Она растерялась и даже расплакалась: тихо, натянув одеяло на голову, чтобы не услышала сожительница – искушённая, но недалёкая, знающая все на свете, с даром легко сходиться со всеми, кто был ей интересен. Повезло с коммуникабельностью, легко и не скучно.

По вечерам собирались студентки. Тихоня слушала, обхватив колени, не смея вставить слово, бесконечные разговоры, у кого с кем, и как, и какие ощущения. Она слушала с упоением. Запретное вдруг стало повседневностью, обыденностью и чрезвычайно волнующим.

Ей подошла бы жизнь отличная от той, что ей была предначертана. Она втайне об этом мечтала, возможно отгоняя греховные мысли. Ей нужен был тот, который примет её любвеобильность и тягу к романтике. Возможно, где-то в параллельной вселенной, существуют параллельные отец и мать иные. К примеру, вернее, было бы так: