Владимир Медведев - Заххок

В лаз вновь свешивается голова. Судя по голосу, это молодой, Хол:

– Эй, Пивзавод, в яме кто-то есть.

Старший, авторитетно:

– Это корреспондент.

– Нет, ещё один.

– Значит, тот, кого ты сам сбросил.

Хол:

– Третий есть.

В светлом квадрате напротив силуэта Хола появляется второй:

– Темно, не видно… Эй, ты кто?!

Отвечаю машинально:

– Прыгай сюда, узнаешь.

Абсурд! Одичал в погребе настолько, что завожу диалог с подонками.

Пивзавод удивляется:

– Эй, Даврон! Как сюда попал?

Молодой:

– Оказывается, и таких зверей ловят…

Захлопывают решётку, запирают на замок. Уходят. Слышно, как навешивают замок на дверь курятника.

Достаю зажигалку. Вспыхивает огонёк. Труп лежит посреди камеры неаккуратной кучей. Результат вертикального падения на голову. Семь шейных позвонков точно штырь проломились в череп и разрушили мозг. Мой новый сосед умер моментально. Расслабление всех мышц бросило обмякшее тело на землю с абсолютным презрением к анатомии. Живого человека этак не уложишь. Шея отсутствует. Полностью ушла в черепную коробку. Голова лежит на плечах, как арбуз на кухонном столе.

Огонёк гаснет. В темноте переворачиваю мертвеца на спину. Вновь щёлкаю колёсиком зажигалки и вглядываюсь в лицо, распухшее от побоев. Опознаю по залитой кровью бородке, которая в свете газового пламени предстаёт чёрной. Это Гадо. Расплатился за подлый проступок. Система наказала его тем же способом, каким он нарушил порядок.

Складываю вместе раскинутые в стороны ноги. Вытягиваю руки вдоль тела. Подтаскиваю труп к телу Олега, размещаю рядом. Накрываю своим одеялом. Мне оно ни к чему. Коротать время в обществе двух покойников мне не придётся.

Гадо крупно ошибся. Размечтался: «Гург – мой человек. Сделает, что скажу». В реальности Гург расправился с ним тотчас же, как вернулся. Теперь – моя очередь. Пора готовиться к торжественной встрече. Тридцать секунд – на сборы. Плюс минут десять на то, чтобы просто пожить. Пока жив.

Засекаю время. Шестнадцать часов тридцать шесть минут.

Цепляю на пояс кобуру, достаю пэ-эм. Извлекаю обойму, выщёлкиваю два патрона. Необходимо защитить уши. Выстрел в тесном погребе лишит слуха надолго. В худшем случае – навсегда. В стрелковых тирах, когда нет специальных затычек, народ вставляет в уши отстрелянные гильзы от «макарова». Снаряженный патрон должен защитить не хуже. Вставляю увесистую затычку в правое ухо. Левое оставляю свободным, чтобы слышать, что происходит наверху. Возвращаю магазин на место, передёргиваю затвор. Я готов. Жду.

Никогда не боялся погибнуть. Всегда верил, что выберусь из любой ситуации. На этот раз шансов нет. Логично. Система сбоев не даёт и для меня исключения не сделает. Жаль, не успел ничего исправить…

Шестнадцать часов сорок восемь минут. Распахивается дверь кладовки. Судя по шагам, входят несколько человек. Сколько именно, пока определить невозможно.

Визгливый голос спрашивает:

– Оружие у него есть?

Черт возьми, это Рауф! Выполз, мерзавец, на волю. Не Гадо ли его выпустил?

Голос Пивзавода подхватывает:

– Эй, Даврон, ствол имеешь? – Пауза. – Почему молчишь?

Голос, непонятно чей, иронизирует:

– Подожди немного, сейчас он скажет.

Рауф приказывает:

– Проверь.

Понятно. Хотят взять живым. Иначе опустили бы в лаз ствол автомата и дали две-три очереди. Быстро затыкаю патроном левое ухо. Звуки глохнут. Руку с пэ-эм прячу за спиной.

Решётка откидывается. В проёме возникает силуэт. Свет, падающий в курятник через открытую дверь, подсвечивает сбоку его лицо. Это Пивзавод. Стоит на коленях, упёршись руками в раму лаза, и заглядывает в погреб. Всматривается. Что-то говорит. Вытягивает назад правую руку. Через пару секунд рука возвращается с пистолетом – кто-то подал ему пушку. Пивзавод направляет на меня ствол.

Понятно: театр! Пивзавод берет на понт. Провоцирует. Проверяет. Тем не менее с трудом сдерживаю инстинктивный порыв выстрелить. Главная цель – Рауф. Он спросил про оружие, следовательно, подойдёт к лазу и встанет на виду. Ради того, чтоб пустить гниду в расход, стоит рискнуть. Риск не особо велик – восемь шансов из десяти за то, что Пивзавод не выстрелит. Держится без опаски. Убеждён: при аресте меня обыскали и отняли оружие. Он что-то произносит, встаёт и пропадает из виду.

К северо-восточной стороне лаза подкатывается туша на коротких ножках. Рауф! Край проёма обрезает его на уровне груди. Голова в кадр не влезает. Рауф пригибается, вглядывается в глубину погреба.