Луис Броули - Пропащий. Последние приключения Юджи Кришнамурти

«Держись меня, дитя! Мы не ждем!» – как всегда вежливо сказал он и умчался прочь со своей драгоценной «поклажей». С нервной улыбкой на лице она старалась как могла, непривычная к высокой скорости на шоссе под проливным дождем. Это была ее первая поездка по автостраде Лос-Анджелеса, но Рэй пленных не брал.

Обычно коричнево-зеленый Палм-Спрингс взорвался цветом после выпадения рекордного количества осадков в пустыне. Горы вместо коричневых стали зелеными. Над пустырями, всегда покрытыми низкими кустарниками и песком, сейчас колыхались, словно легкие разноцветные облачка, цветы нежных пастельных оттенков.

И снова утром, глядя на него, можно было подумать, что он всю ночь питался светом и космической праной. Кремового цвета одежда и копна седых волос оттеняли смуглую кожу, выглядевшую на тон или два темнее. Его черты несли на себе отпечаток всех благородных энергий пустыни. Пустота и древние вибрации окружающих гор, казалось, протекали через него, когда он занимался своим любимым утренним видом спорта – третировал Немца-астролога.

– Ючи, почему ты не мочешь отнозиться легче? Ты зэ только что приехал! – смеялся тот, когда Юджи набрасывался на него.

На этот раз Рэй щеголял новеньким «Линкольн Тауном», припарковав его рядом со входной дверью в коттедж. Сидд и Кара приехали на пару недель. Кара постоянно моталась в Сан-Диего, расположенный в трех часах езды, пока Чучи Баба присматривал за ее матерью. Каждое утро до семи часов (времени, когда Юджи ел иддли) появлялась Лиза со свежими ссылками для Юджи. Гари приходил и находил место на полу в крошечном коттедже, чтобы посидеть там несколько минут перед работой. Юджи нравился неповоротливый Калифорниец, он никогда не забывал спросить его:

– Как она с тобой обращается?

Гари вздыхал с тщательно скрываемой улыбкой:

– Ну-у-у-у-у-у, Юджи, я не знаю. Не сказать отлично, но и не плохо…

Юджи смеялся:

– Видишь! Послушай, что он сказал…

– Да, да, я знаю. Я – настоящая сука.

Она была из тех редких людей, которых невозможно было вывести из себя. Он мог говорить о ней что угодно, даже гадости – она никогда не обижалась. Это невероятно бодрило.

Юджи был в превосходной форме и поддразнивал местных друзей. Он полностью восстановился после Индии. Наша хозяйка, Мэгги, на середине утренней «проповеди» потихоньку исчезала и ровно в семь часов (немецкая точность) звала есть иддли. После этого мы садились планировать поездки: торговый центр был одним из обязательных пунктов в повестке дня. Юджи использовал утренние часы, чтобы помучить Мэгги разговорами о тонкостях приготовления иддли. Иногда в разговор пытался встрять Дэн – хозяин коттеджа и шурин Нарена, о чем любил напоминать Юджи, но с ним разговор был совсем другой…

– В конце концов, они не так уж и плохи, – он поворачивался к ее мужу, – что скажешь, босс?

Тот всегда соглашался:

– Да, Юджи, они не так уж и плохи, но и не хороши. Я не знаю…

– Эй, что это значит? – Она все слышала из кухни, поэтому он быстро исправлялся:

– Я думаю, они более чем неплохи, Юджи!

Мы снова сидели с ним в комнатах и машинах, ездили в торговые центры и кафе, рестораны. Его присутствие проникало в любое рядовое событие тонким туманом абсолюта, заставляя его светиться и быть значимым самим по себе. Доктор Линн однажды метко назвал его порталом в бесконечность.

Мы с Йогиней ездили в одной машине и жили в одной квартире. Вот уже двадцать минут мы кружили по городу без остановок, и я варился в своем адском котле, не в силах отвести от нее глаз или перестать о ней думать. Я говорил себе, что мы живем в одной комнате, потому что так удобно, но это была не вся правда. Я явно еще надеялся, что наши отношения как-то наладятся. Мы действовали друг другу на нервы по мелочам. Она всегда вставала в пять часов утра. Я был не в состоянии жить по такому графику, и своим напоминанием об этом она сводила меня с ума. Мои рисовальные принадлежности, книги и фотоаппараты были разбросаны по комнате, от чего страдала ее любовь к порядку.

Каждый день мы понемногу сжигали мосты взаимопонимания.

– Я сказал своей жене, что у нее есть 99,9 процентов полной свободы делать то, что хочется, – любил повторять Юджи.

Этот крошечный процент мог сделать жизнь невыносимой. Он говорил: «Мне не важно, кто меня окружает или с кем я живу. Но для того, кто рядом со мной, это может быть ужасно».

Он подтверждал эти слова ежедневно и часто рассказывал историю про Валентину: когда у нее стала ухудшаться память, он ей однажды сказал: «Скоро ты меня не будешь узнавать». «Ты это заслужил», – ответила она. А еще она говорила: «Из всех встреченных мной в жизни людей он был самым добрым…» И, как обычно, в историях, связанных с Юджи, вторая часть уравновешивала первую: «…остальное можете себе представить».