Луис Броули - Пропащий. Последние приключения Юджи Кришнамурти

Йогиня обнаружила проход к крохотному пляжу внизу у подножия крутых холмов – через лабиринт задних дворов, тропинок, виноградников и парковочных мест. Вечером, после целого дня, проведенного в машине, она спустилась вниз, чтобы быстро искупаться перед ужином. Я побежал за ней, и когда она уже выходила, нырнул в море. Заметив, что волны стремительно увлекают меня за собой в открытое море, я запаниковал. Мне потребовалось хороших десять минут, чтобы выбраться на берег. Неплохое местечко я выбрал, чтобы утонуть. Море напоминало таинственный морской пейзаж Альберта Пинкхэма Райдера. С берега за мной наблюдала мать с ребенком, думая, наверное, о том, что только сумасшедший может полезть в такое море. Йогиня уже ушла наверх – даром что я разделся догола для купанья – и теперь я старался как-то незаметно для женщины с ребенком выйти на скользкий берег.

В тот вечер Юджи объявил о том, что с избиениями меня покончено. Мне было интересно почему. «Сбрасывание в море» послужило тому причиной? Или предстоящий визит в Индию имел отношение к его решению? Возможно, он просто не хотел шокировать индийцев.

Когда мы спускались в долину на ужин, Юджи позвонил друг. Дорога была довольно крутой, и я поспешил к нему на помощь, но он прекрасно шел без меня. Небо по-прежнему было покрыто грозовыми тучами, но солнце то там, то здесь разрывало их своими лучами. С этим телефоном Марио он был похож на существо с другой планеты. Опять в нем появилась сила бушующего моря. Казалось, вся разрушительная игривость природы собралась вместе в одном теле старика. Оказалось, его друг унаследовал от дальнего родственника огромную кучу денег. Юджи был в экстазе.

– Сколько я получу? – проказливо спросил он.

– О боже мой! Ну как ребенок!

Индия 2004–2005

Ноябрь, декабрь, январь

Наш самолет направлялся в Бангалор, и впервые мы с Йогиней летели одним рейсом с Юджи. Едва выйдя из самолета, я почувствовал знакомый обволакивающий запах ночной Индии – возникло ощущение дежавю. В ночной темноте мы отправились по пустым дорогам с нависающими над ними, как фантомы, огромными деревьями к дому Чандрасекара. Бывший «Город садов» тяжело дышал под луной в пелене хаотичного городского строительства. Тысячи лет духовных стремлений, еще не до конца похороненных, просачивались сквозь гниющую почву в стране, где абсолютно все посвящено Богу, и пронизывали небо, словно палочка космических благовоний, горящая огнем человеческих устремлений.

Мы с Йогиней заняли разные комнаты в гостевом доме на Ринг-роуд. Место кишело слугами, входившими в комнаты с кофе и тостами прежде, чем мы успевали встать с постели. Комнаты соединялись с большим помещением с мебелью в пятнах и заляпанной жиром кухней, еда из которой отправлялась на стоявшие снаружи столы. Выспавшись, мы стали утром спорить по поводу завтрака. Я был еще не в себе после перелета, и мне хотелось знать наши планы на день. У нее было примерно такое же настроение, и она от греха подальше спряталась в свою раковину. Разговаривать с ней в таком состоянии было все равно что говорить с воздухом: разглядеть что-либо за пустым взглядом карих глаз и насмешливым выражением пухлых губ было невозможно. Она была воздухом. Я землей. Как бриз, она продувала меня насквозь, но настоящего взаимодействия никогда не случалось.

Мы переехали в большой дом на холме через кольцевую дорогу, арендованный для иностранцев. С крыши открывался вид на город в любом направлении. Огромные дома возвышались повсюду, занимая каждый квадратный дюйм города, превращавшегося непонятно во что из некогда буйно цветущего сада. Здания всевозможных причудливых форм сидели друг на друге, образовывая диких цветов конструкции с квадратами, треугольниками и невероятными изгибами. Эти «долларовые колонии» наносили вред окружающей обстановке, но они вырастали настолько быстро, что никому и в голову не приходило остановиться и осознать это. Из примерно двадцати пяти природных озер в городе осталось только три: остальные были заполнены мусором или обросли плотными рядами домов. Юджи всегда ругал индийцев за то, что те «стояли одной ногой в Америке, а другой – в Индии». Я не вполне понимал его претензии к индийцам, пользовавшимся преимуществами западной экономики после того, как Запад эксплуатировал их на протяжении многих столетий. Он изводил трехлетнего внука Чандрасекара своим «Возвращайся назад в свою Америку!» каждый раз, когда ребенок шлепал по комнате в поисках деда. Поскольку тот родился в Штатах, он мог претендовать на американское гражданство, и казалось, по какой-то причине Юджи считал, что будущее принадлежит «земле свободных и дому бравых» – как он саркастично называл Америку.