Валерий Свешников - Свобода, овеянная ветром

Вдруг я почувствовал, что вместе с крошками я забросил в рот что-то твердое и, похоже, совершенно несъедобное. Долго «сортировал» во рту получившуюся смесь, и решил выплюнуть это «что-то», но тайком от преподавателя.

Осторожно переправил несъедобное в уголок рта и вытолкнул его наружу. Но как у «собаки Павлова» слюна пошла довольно обильно, и это «что-то» тихонько потекло по подбородку.

Иван Константиныч, проходя мимо, глянул на меня, и я понял, что он чего-то испугался. Ударил меня по рукам и крикнул: «Свободен!» Я рванулся к портфелю, пробурчал что-то нелепое, вроде «до свидания», и выбежал в коридор.

Там увидел свое отражение в зеркале, и понял, что меня спасло. По подбородку тянулась темно-красная дорожка. Это был след от не разжеванного кусочка кирпича – «снаряда» для рогатки. Но выглядел ручеек, как сгусток крови!

Тут вдруг выбежали и мои друзья по несчастью. Строгий преподаватель отпустил ребят, неожиданно для них, после небольшой нотации.

Все-таки иногда детские шалости с рогаткой могут принести неожиданную пользу. Мне хотелось обрадовать друзей известием, что это я их освободил, пожевав кирпич во рту.

Они оценили мой способ устрашения учителя, но не сочли его достаточным для того, чтобы добиться свободы. Друзья считали, что они победили своей стойкостью.

Скоро все забылось, и теперь уже никто не помнит, что же такого крамольного мы тогда совершили.

Долго, целых шесть лет, мои воспоминания о детстве, о нашем жилье были связаны с маленькой комнаткой в передней квартире дома. Сразу после войны мы перебрались в комнаты с окнами во двор – то есть в другую часть дома. Связано это событие, возможно, с тем, что семья увеличилась – подросла моя сестра Ира и начала ходить, говорить и шалить.

Комнатка же, где мы жили до переезда, стала маловата. Бабушка Саша, как глава семьи, предложила перебраться в комнаты большего размера, и мы очутились в совсем других условиях. В нашем распоряжении оказалось две комнаты и большая кухня.

Вид из окон был хорош, хотя и на дворы, но с одной стороны дома виднелись две красивых церкви Варлаама Хутынского и Ильи Пророка. А в других окнах красовался Софийский собор и его колокольня.

В одной из комнат имелся выход на не очень большой, но удобный балкон. Чтобы порадовать маленькую Ирочку, отец на стеклах окна, выходящего на балкон, нарисовал алмазным стеклорезом елку с шарами и шпилем на верхушке.

Перед Новым годом, когда ударяли морозы, наши окна украшались ледяными узорами. Тут неожиданно и проступал тот рисунок. Это было потрясающе красиво, и казалось волшебством. Особенно радовалась этому чуду Ира. Я уже понимал причину появления рисунка, и оценил выдумку отца.

Квартира наша казалась мне такой большой, что я стал кататься по комнатам на трехколесном велосипеде. В каждой комнате стояло по печке, а на кухне царила осанистая русская печь.

В морозы печи приходилось топить утром и вечером. Но все-таки в сильные холода в угловой комнате на одной из стен намерзал довольно большой участок, где на обоях выступал иней. В такую стужу даже дома приходилось ходить в валенках.

Но сильные морозы бывали недолгими, и через неделю-другую прекращались. Поэтому чаще протопленные печи согревали. Ну, а если все-таки тепла не хватало, то можно погреться, прижавшись к теплому боку печки, что очень приятно. Прижмешься к ней спиной и, сидя на стуле, читаешь в свое удовольствие.

В один из таких холодных дней, но в самом раннем детстве, я решил согреть своего целлулоидного пупса. Приставил его ножки к горячей дверце печки, отчего тот сразу вспыхнул ярко и запылал большим пламенем. Я от испуга закричал. Мама успела справиться с огнем, швырнув моего любимца в печку. Были слезы и обида, но как-то быстро закончившиеся.

Помню свою детскую причуду. Когда днем меня клонило в сон, то почему-то я не ложился на диван, а укладывался прямо под обеденным столом, где обычно играл. Но почему-то всегда подстилал газету. Зачем я так поступал, родители от меня не получили ответа, но говорят, это выглядело смешно.

Во время войны, бывали редкие налеты фашистских самолетов, но город они не бомбили. А метили в мосты и железную дорогу. Естественно, все прятались при этих налетах в вырытых траншеях. Взрывы зенитных снарядов и прожекторы притягивали своей красотой, но мы, дети, не знали об их страшном смысле.

Мы часто ходили в город. Кстати, выражение «сходить в город» обозначало посещение центра города, его магазинов, кинотеатров, музея и каких-либо нужных человеку учреждений, например, аптеки.