Антонина Шустер - Линии жизни

Сложно сказать, хорошо это было или плохо. С одной стороны, сильные духом ребята становились еще сильнее и старались исправить свои ошибки. А вот слабые либо ломались, либо затаивали злобу и обиду надолго.

Лена тоже пару-тройку раз удостаивалась «чести» постоять на «лобном месте». Доставалось ей за то, что она «опять кого-то побила». Самое обидное для девочки было то, что она-то была уверена, что дралась не просто так, а за справедливость. Например, защищала одноклассниц от нападок пацанов. Но те же самые одноклассницы, из-за которых поборница справедливости подралась вчера, сегодня хором со своими обидчиками дружно гнобили защитницу. Агрессивность среди детей в таких ситуациях обычно зашкаливала, и редко кто брал на себя смелость встать на защиту обвиняемого. Но, к счастью, бывали и такие.

Учась в школе, Алена весьма активно принимала участие в жизни школы и класса. Если приходили новые ученики, она стремилась помочь им адаптироваться в коллективе, первая заговаривала, знакомилась и знакомила с остальными.

Она верила в дружбу, в честность, в советские идеалы. В партию, в правительство, в справедливость, в то, что нужно помогать и защищать слабых.

Кумиром девочки была Искра Полякова, героиня книги «Завтра была война…» Бориса Васильева. Позже, когда Лена училась в колледже, на очередном совместном «Читательском вечере», перечитывая книгу, ее однокурсники в один голос заявили, что Искра Полякова – это воплощение Алены Безруковой. Но до этого еще далеко…

К сожалению, жизнь не предполагает абсолютно конкретных четких историй… Часто бывает так, что «презентуется» картина, а на самом деле, если посмотреть глубже, реальная ситуация совсем не такая какой выглядит внешне…

У Гульнар Сырбаевой были огромные черные глаза, нежная, словно фарфоровая кожа. Тяжелые черные волосы, заплетенные в косы, подчеркивали высокий лоб и обрамляли круглый овал лица. Про таких говорят – луноликая красавица. Веселая, умная, она привлекала к себе невообразимой легкостью в общении. Всепонимающая подруга, которая была рядом с Леной, начиная с пятого класса. В 13 лет дружба длиною в 3-4 года много значит. Это почти как дружить всю свою сознательную жизнь. Девочки делились секретами, радостями и печальностями, которые наполняют подростковую девичью жизнь в это время.

Гульнар открывала для Лены мир взаимоотношений мальчиков и девочек, рассказывая истории о «дружбах» пацанов и девчонок из их школы. О том, кто на кого как посмотрел, кто что сказал, и что это, скорее всего, значит. Лена, со своими стремлениями к справедливому миру, к тому, чтобы стать лидером пионерской, а затем (о, мечты, мечты!) и комсомольской организации школы, была настолько далека от всех этих томных взглядов и шепотков, что даже не замечала, как преображалась из драчливой бойкой пацанки в привлекательную девушку. Весь этот мир взаимных интересов и подростковых влечений был далек от председателя совета дружины школы.

Гульнар, дружа с Леной, тоже весьма активно принимала участие в общественной жизни школы, часто они вместе занимались организаций различных мероприятий. Лена в тот период даже чаще говорила «Мы» а не «Я». «Мы придумали, сделали, пошли, организовали…»

Периодически Гульнар рассказывала истории про разных девочек из других классов, которые завидовали их с Леной дружбе и поэтому говорили про них всякие гадости. Подружки единодушно осуждали этих нехороших девочек и продолжали верно дружить дальше.

– Представляешь, иду в школу, гляжу в почтовом ящике письмо лежит. Думала, тетя из Чимкента написала, заберу, а потом после школы маме отдам. А на конверте мое имя, прикинь!

– Гульнар с блестящими от возбуждения глазами показала Лене конверт. – открываю, а там такое!

– Покажи, – Лена с любопытством смотрела на листок, вырванный из тетради.

Вместе они прочитали письмо, в котором девочка из параллельного класса, как можно было понять из написанного, гневно писала про Гульнар и Лену, про то, какие они отвратительные и неправильные. Подписи в конце не было.

– Какая гадость! – Лена брезгливо отбросила от себя листок, который после прочтения казался чем-то мерзким и скользким.

– И не говори, – Гульнар согласно кивала головой.

По дороге в школу они обсудили, какой же надо быть гадкой, чтобы писать такие письма, и как подло, когда человек, вместо того, чтобы подойти и открыто сказать все в глаза, пишет всякие анонимки.