Сергей Ким: Линия жизни

— Лейтенант.

— Товарищ генерал.

Мы сидим друг напротив друга. С одной стороны я — высокий парень, одетый в выцветший на жарком афганском солнце старый советский крапчатый камуфляж-"берёзку", с коричневой кобурой на поясе и син-гунто на коленях. С другой — высокий круглолицый японец крепкого телосложения, одетый в бежевый мундир Императорской армии, усыпанный орденами. И тоже с мечом на коленях. Мало того — с тем же самым мечом.

Мы как будто бы отражаемся друг в друге.

Вокруг всё тот же душный и жаркий вагон японского поезда, с льющимся с обеих сторон солнечным светом. И как всегда — ни постороннего звука, ни дуновения ветерка.

— Я кое-что узнал об этом месте, — хитро улыбнулся Курибаяси. — Рассказать?

— Не откажусь, — в свою очередь улыбнулся я.

— Ты когда-то подобрал очень хорошее название для этого места…

— Тень?

— Именно, лейтенант, именно… Это именно тень, отбрасываемая миром — его отражение, его изнанка. Можно ещё назвать его негативом, хотя это будет и не слишком верно — всё-таки это больше отражение мира в кривом зеркале, но никак не антимир.

— Не хочу показаться невежливым, но…

— …какой из этого всего толк? — улыбка генерала стала шире. — Очень большой, лейтенант. Просто огромный. Видишь ли… Тень — неоднородна, в ней существует почти бесчисленное количество слоёв. Каждый слой — это тень мира в какой-то определённый период времени…

— Подожди! — ошарашено воскликнул я. — То есть… То есть, вы хотите сказать, что…

— Именно, лейтенант. Это мир иллюзий, мир снов и кошмаров, мир мечтаний и страхов… И в то же время это всё — память целого мира. О чём память? Обо всём. Если узнать как, то здесь возможно найти ответы на очень и очень многие вопросы… Это не оракул, который выдаёт туманные, но малоосмысленные предсказания — это память. Всего лишь память… И в то же время целая память! Слишком на многие вопросы нужно искать ответы не в будущем или в настоящем, а в прошлом. Иногда — очень далёком прошлом. Здесь… Здесь есть всё. Тень помнит всё. Рождение этого мира, рождения жизни в этом мире, рождение разума в этом мире…

— Геофронт… — пробормотал я. — Лилит… Ангелы…

— И это тоже, — подтвердил Курибаяси. — Конечно, вряд ли это знание даст тебе ответы как победить в своей войне…

— Как получить эту информацию? — после мгновений лёгкого шока, я ощутил себя гончей, взявшей след раненного зверя. — Вы знаете? Вы можете меня научить?

— Увы, — с сожалением покачал головой генерал. — Мне этого не дано.

— Но откуда тогда вы…

— Просто время от времени в моей голове, — Тадамити постучал согнутым указательным пальцем по своему лбу. — Начинают появляться знания. Иногда о том, что за форма на тебе надета, а иногда о строение мироздания…

— Чёрт… — искренне огорчился я. Если бы я мог!.. Если бы я действительно мог прорваться сквозь тысячи и миллионы лет, чтобы понять с чего всё это началось… Истинно прав был тот, кто сказал, что не зная своего прошлого, ты будешь обречён проживать его вновь и вновь.

— Но. Если этого не могу сделать я, то это вовсе не означает, что этого не можешь сделать ты. В конце-концов, именно ты открыл дверь в Тень, куда уже очень долгое время не попадал никто из смертных. Так что это твой мир, и только у тебя здесь есть власть.

— Что вы подразумеваете под властью, товарищ генерал?

— Всё, — лаконично ответил Курибаяси. — Ты смог слить два кошмара воедино и тем самым создать небольшой, но стабильный мир. Вместо пилотской кабины — дверь внутрь поезда, а за хвостовым люком — огромная степь, где живёт живое пламя… Но кто сказал, что твой мир кончается только на этом?

Я взглянул в окно за спиной генерала, морщась и щурясь от яркого солнечного света. В глазах заплясали искры и круги, но я так и не увидел, что было там — снаружи.

А может там ничего и нет? ПОКА нет?

— Спасибо вам, товарищ генерал, — я поднялся с мягкого сиденья, беря меч в левую руку и зашагал по направлению к тамбуру.

— Всегда пожалуйста, лейтенант… — прошелестело мне вслед. Я обернулся, но в вагоне уже больше никого кроме меня не было. Непроизвольно перевёл на две тускло-жёлтые звёздочки на своём погоне — и правда ведь, лейтенант…

Дверь, ведущая в тамбур была слегка странной — слишком старая и обшарпанная на фоне относительно новенького и чистенького вагона. Местами с рыжими крапинками ржавчины, отшелушивающейся краской, почему-то без окошка, и с неожиданно тёплой металлической ручкой. Не просто нагретой воздухом или солнцем, а словно бы прикосновения многих и многих ладоней.