Килиан Жорнет - Нет ничего невозможного

— Слушай, ну я хотел убедиться, что способен спуститься по такому рельефу, причем по крупной стене, чтобы быть уверенным в своих силах потом, в Гималаях. И я подумал, что хороший вариант тренировки — это подняться по западному склону, самому легкому, а спуститься лазанием по северному, который отлично знаю и могу пройти с закрытыми глазами.

Я был так потрясен этим открытием, что не мог произнести ни слова в ответ. Он продолжал рассказывать то об одном, то о другом, сказал, что южная стена Аннапурны не труднее (ага, конечно, так я и поверил), чем эта, так что по ней на самом деле легко спускаться. Невероятно. Я делаю усилие, чтобы переварить услышанное, а мы тем временем продолжаем ползти наверх.

Вообще, когда Ули пару лет назад один поднялся по южному склону Аннапурны [47] Это было в октябре 2013 года. Прим. перев. , по двум тысячам метров стены, до высоты в восемь тысяч девяносто один метр, он заставил весь мир лишиться дара речи. Это невероятно сложная стена, а высота подразумевает дополнительные трудности. Он сделал это в одиночку, одним рывком в двадцать восемь часов. Несколькими неделями позже французские альпинисты Стефан Бенуа и Янник Грациани повторили тот же маршрут — но на восхождение и спуск у них ушло десять дней. Высота и холод сопровождались такими сложностями, что в итоге ребятам пришлось ампутировать несколько пальцев.

Его рассказ заставляет меня зависнуть с открытым ртом:

— Пока я поднимался, я был полностью отрезан от мира. Кроме подъема, не существовало ничего, концепции прошлого и будущего исчезли. Я полностью находился «здесь и сейчас». Удар ледорубом, потом другой, один шаг, еще один. Я видел только ледорубы, которые пробивали снег и лед. Поле зрения сузилось. Я находился посреди гигантской стены, с очень ограниченным оборудованием. Я ощущал легкость, но одновременно крайнюю уязвимость. Я знал, что любая ошибка, даже самая маленькая, будет смертельной. Но, несмотря на это, я совершенно не боялся ошибиться. Я давал себе приказы и как будто со стороны контролировал того, кто поднимался по южной стене Аннапурны. Я не чувствовал себя собой. Меня не волновало, что будет, если этот человек упадет. Будущего не существовало.

Уже тогда он жил в мире, отличном от нашего. Прежде чем отправиться в экспедицию, он принял возможный риск — перспективу того, что путь может оказаться дорогой в один конец. Он воспринимал смерть как один из возможных исходов. Когда он спустился живым и здоровым, то его мысли заместила пустота — она приходит только когда ты уверен, что дошел до предела, который никогда не сможешь превзойти. Когда ты прожил этот предел.

Вдобавок к этой пресной пустоте Ули пришлось выслушивать критику — некоторые люди не верили в его достижение, потому что у него не было подтверждающих фотографий. «Ох, прошу прощения, я всю ночь карабкался в гору, избегая ветра и обвалов камней, и без фотокамеры, потому что потерял ее из-за небольшой лавины». В профессиональном сообществе никто не сомневался в этом восхождении, и Ули получил премию «Золотой ледоруб» — самую престижную в мире альпинизма награду. Какое-то время он был подавлен из-за критики и недопонимания.

— Да что они знают, — говорил он мне, — что они знают о подъеме по такой стене, в одиночку? Как они могут себе представить, какие решения мне приходилось принимать, если никогда не поднимались наверх в настолько рискованной позиции?

Такое бывает: когда кто-то разрабатывает и осуществляет то, что весь мир считал невозможным, многие люди, вместо того чтобы вдохновиться, замыкаются в отрицании. Гораздо проще сказать «нет», чем смириться с собственными ограничениями.

Но со временем все раны заживают. Или считается, что заживают. К Ули вернулась мотивация — он прошел все альпийские вершины высотой более четырех тысяч метров [48] В Альпах 82 вершины высотой более 4000 метров. В 2015 году Ули Штек прошел их все за 62 дня. Прим. перев. , вернулся в Гималаи и тренировался, чтобы прогрессировать в других видах спорта. Как бы он ни подчеркивал обещание, данное жене, больше не подниматься по маршрутам экстремальной сложности в одиночку — я ему не верю. При этом, пока мы поднимаемся, он не перестает оценивать условия на склоне и с интересом говорить о стратегиях, делится идеями по разработке более легких видов снаряжения или более эффективных способов есть и пить, чтобы двигаться быстрее.

— Хотя я сказал Николь, что не буду этого делать, — говорит он, — я могу подняться на Эйгер быстро и без малейшего риска.