Петр Пономар - Охотничьи рассказы

«Не торопись, Петро, даже и в сердце попадёшь, он тебя заломать ещё успеет. По 150 метров ещё пробегает с пробитым сердцем, ты же сам это видел не раз. Не спеши ты в гости к богу, туда не бывает опозданий. Вечером и стемнеть не успеет – придёт».

Медведь отходил медленно, но из-за кустов я не успевал прицелиться… «Ну и ладно, до вечера, Миша, сочтёмся».

Напряжение спало. Я пошёл искать улей. Сделав небольшой круг, я так улей и не нашёл. Ладно, пока брошу. Вернулся к омшанику, взял пустой улей, принёс и поставил его на место ненайденного. Собрал ещё немного ползающих по траве пчёл и три рамки в этот улей. Пусть пока стоит бутафория. После, уже днём, я всё-таки нашёл тот улей метрах в 80 в лесу.

По следам вырисовывалась такая картинка. Видимо, он ночью подошёл к проводу, его хорошо стукнуло током, он отбежал в лес и немного отлежался. Под утро он перепрыгнулпровод, ограду, взял первый попавшийся улей и понёс его в лес, где я его после и нашёл. А когда нёс, ульем уже порвал провод, и ток его не достал. А когда нёс, держал его боком, так что 4 рамки выпало из улья. Когда в лесу он сожрал всё, что было возможно в улье, пошёл подбирать рамки, что выпали, и доедать. Тут я его и застал за этой работой.

Да, пчёл жалко, зря скормил пчёл и рамки, с вечера нужно было караулить. «Кому ты что доказывал? Я дал ему шанс попробовать импульс тока и уйти с миром, бог видел. Зверь есть зверь, Петро, и не нужно его очеловечивать. К тому же голод не тетка, ему или с голода умереть, или от пули…» Сколько шатунов будет бродить вокруг охотников по капканам в этом году?

Вечером я уже к семи часам сидел в кресле на настиле и ждал его. И ожидать пришлось недолго. В 19.20 он нарисовался от протоки. Шёл быстро, прямо к медвежьему улью. Никакой тебе осторожности, вот только возле сентябринок остановился на секунду. Я не успел выстрелить в лоб – он их раздвинул лапами и тут же перепрыгнул через них. Ещё 2—3 шага, и вот она, оградная проволока. Он делает на ходу поворот вправо и быстро идёт рядом с ней. Я был погружён весь в прицел и не дожимал спуска, дрожь в руках от волнения. Но вот крыша настила начала прятать его голову и шею, и я лихорадочно дожал спуск, вроде по сердцу. Ружьё громыхнуло, вскинулось. Видел, что Миша рванул вперёд, как и шёл. Ещё слышал несколько тяжёлых прыжков – и тихо. Я начал ровно дышать, вслушивался в тишину, ожидал минут 10 его прощальную песню. Но тихо, ни всплеска воды в протоке, ни треска кустов, и песни нет. Всё так быстро и неожиданно, на всё про всё ушло 5—6 секунд. Вот только в теле адреналин бушует. Может, промазал? Так уходят не раненые… Посидев ещё минут 15, я успокоился. Необычно, так редко бывает, да и промазать я не мог. Может, ниже сердца пуля прошла, он овладел собой и ушёл тихо. Но всё равно в грудь за лапой, сегодня второй раз не пойдёт. Нужно бросать караулить и идти спать. И не согнать его, если затаился до утра.

Рано утром я с ружьём на плече подошёл к тому месту, где он находился во время выстрела. Вот она, шерсть, рублена пулей. Вот он рванул землю под лапами, побежал мимо кустов жимолости и повернул к протоке. Я прошёл мимо кустов жимолости, взял ружьё в руки. Здесь трава скошена, всё хорошо видно. И я смотрю всё вперёд к протоке. После как-то глянул за кусты вправо. И меня как током ударило. Медведь лежал метрах в 7 от меня, сразу за кустами. Вот и я был беспечен, как и он. Он лежал ровно по ходу, как и бежал. И поза неживого. Я понял всё мгновенно, и напряжение упало. Помер на бегу ещё вчера, потому и не пел.

Когда я его вскрыл, картина была неприятная. Тело имело запах разложения, он ещё живой уже разлагался. Не было и жиринки на кишках. Печёнка была жёлтая, цвет необычный, рыхлая. Рвалась и протыкалась под пальцами (как солидол или разогретый пластилин). Желчный пузырь был пустой и тоже разорвался. Мне стало их всех жаль… Видел бы всё это тот, кто лишил их дома и еды…

В тот год я пчёл поставил в омшаник пораньше. Несколько охотников после охотничьего сезона рассказывали, что охота удалась, соболь шёл на приваду, вот только шатуны бродили почти до Нового года. Встречи на охоте с шатуном (не набравший жира медведь и потому не залёгший спать в зиму) всегда опасны.

Рассказ Рыбалченко

Бывают у людей случаи, когда их жизненный путь подходит к перекрёстку трёх дорог, как в той сказке. И хотя звездочёты говорят, что всегда в таких случаях есть выход, но он меняет судьбу. Просто смена жизненного пути. А может, и смерть, всяко может закончиться, но жизнь изменится.