Петр Пономар - Охотничьи рассказы

Но вот уже и жёлудь начал падать на землю. Наконец-то мы с Пекуром вышли на охоту. С нами пошёл его пёс (Дружок). Обычная дворняга. Я был против.

– Теперь уже поздно. Он ружьё увидел. Теперь он на цепи никому покоя не даст. Будет выть и рваться, а то и ошейник снимет и нас догонит. А мешать он нам не будет. У него болячка на левой передней лапе кровит, так что он, видишь, на трёх идёт. А прикажу, и он от меня никуда не отлучится. Будет идти сзади нас.

– Ну, тогда пусть идёт, – сказал я.

А пошли мы по конной тропе, особо не заморачиваясь куда идти. Дело в том, что охотник он был плоховат, но очень азартный. Он считал, что ни о чём на охоте думать не надо. Иди и смотри. Главное, нужно вовремя оказаться в нужном месте. А там уж не зевай, Фомка, пока ярмарка.

Прошли мы с ним около двух километров. И вдруг он занервничал. Снял рюкзак и начал его содержимое проверять. Я ему: чего случилось?

– Да курево, запас забыл, а в кисете уже одна пыль. Надо же, впервые. На столике оставил запас.

– Ну и ладно, поживёшь день без курева.

– Не смогу, пробовал, и часа не смогу. Петя, ты подожди с Дружком минут 10—15 от силы, и я прибегу. Ей-богу, долго ждать не придётся.

Он и работал, и ходил с этой «козьей ножкой» в зубах. Бросил рюкзак и ружьё и приказал Дружку стеречь.

– Не ходи, – говорю ему, – дурная примета возвращаться.

– Пойми, не могу без курева. Да ты не успеешь и отдохнуть, я прибегу.

И правда, он вскоре вернулся и опять завернул козью ножку толщиной в палец, и раскрасневшееся лицо засветилось радостью, не усталостью.

Эх, после я больше в своей жизни не видел такого пенсионера, чтобы так бегал, и, наверное, уже не увижу.

О его азарте и смелости я уже гораздо позднее слышал рассказ человека, работавшего вместе с ним в Береговой партии. Пошёл он на рыбалку вниз по р. Арму и захватил с собой ружьишко. Эта же двустволка двадцатого калибра, что и сейчас. Отошёл от партии километра три, если не более, до тополя, так называли место. И напоролся на свадьбу бурых медведей. Да и увидел-то поздновато, медведица уже встала на дыбы и пошла на него, как говорится, «на вы». Убегать в таких случаях – это верная гибель, как мышонка задавит.

Я думаю, что была бы у него в руках не двадцатка, а обычная рожна, он всё равно бы не отступил, а попёр бы на медведицу, как деды хаживали на берлоги. Он снял ружьё и выстрелил ей прямо в сердце почти в упор и с обоих стволов. Медведица рухнула, благодаря только тому, что вторая пуля задела позвоночник, в другом случае она бы успела его изломать, а другие медведи начали разбегаться. Два из убегавших забрались на разные тополя. Видимо, это были пестуны, но не сеголетки точно. Он, конечно, начал стрелять и их. Одного он сшиб сразу со второго выстрела. Ну а второго стрелял несколько раз, пока не закончились патроны. А медведь не падал. И это его привело в ступор. Он тут же побежал в партию, схватил патронташ и, выбегая, в дверях встретил рабочего, с которым жили.

– Ты куда это, такой заполошный с патронами?

– Да там, на тополях, медведи, – ответил Пекур и побежал.

Тот собрал ещё двух мужиков. Взяли ружьишки и пошли догонять Володю. Но пока они пришли, он уже заканчивал свежевать медведицу. Когда он подбежал к медведю, который не упал с тополя, он ещё раз в него пальнул. И только тогда понял, что медведь-то мёртв, но его заклинило между веток, и потому он не падал.

***

– Вот что, Володя, теперь ты пойдёшь впереди, потихоньку, как я шёл, заодно отдохнёшь и накуришься.

– Я не могу идти медленно, как ты. И всё от меня убегает.

– А ты иди так, чтобы успевать всё осматривать вокруг, и останавливайся, когда не успеваешь. Благо, ветерок нам боковой, так что шанс увидеть зверя есть.

Тайга в то время была не рубана и кишела всяким зверем.

– А я буду тянуться за тобой метрах в 15—20, тоже всё буду просматривать.

Мы и пошли далее в таком порядке. Володя, за ним Дружок и поодаль я. Но вот на каком-то переломе рельефа (незначительной гривке) Дружок исчез из-под ног Пекура. Мы замерли, стали на месте, как шли. И тут же раздался один гав Дружка. И сразу же треск сучьев и его вой. Плаксивое такое ай-я-яй, ай-я-яй, ай. Ещё какая-то доля секунды – и я увидел Дружка, а за ним бежал секач. Буквально метрах в 2—3. Я вскинул ружьё и начал целить. Тут же отметил, что и Володя развернулся и начал прицеливание. Мелькание деревьев и кустов мне не давало дожать спусковой крючок уверенно, я не успевал. Но вот громыхнул выстрел Пекура. Кабан как-то немного сбавил темп бега, и я тоже выстрелил. Секач тут же и рухнул на месте. Оказалось потом, это было уже в пяти метрах от Пекура. Дружок уже подбежал к нему под ноги. Я взглянул на Володю. Он стоял и улыбался.