Шадийе Османоглу - Мой отец Абдул-Хамид, или Исповедь дочери последнего султана Османской империи

Как-то раз мой давний знакомый еще по жизни в Германии пригласил меня в гости. Двадцать лет назад он прибыл в Венесуэлу нищим, как церковная мышь, а затем, без устали трудясь, разбогател и вот теперь жил на одной из великолепных венесуэльских вилл. Вилл у него было три, одна неподалеку от другой. На одной они жили сами с супругой-американкой и принимали гостей, две другие принадлежали их дочерям.

Окна виллы, в которой мне довелось побывать, были зарешечены — подобная мера требовалась для защиты от диких животных. Нежданно-негаданно в гостиной, где мы обедали, появился странного вида человек: он был в высоких сапогах и кожаных штанах, на его поясе красовался кинжал, а на плече висело ружье. Хозяин дома представил нас друг другу, и нежданный гость, улыбнувшись, с виноватым видом произнес: «Прошу прощения за то, что появился перед вами в таком виде. Если бы я знал об этой встрече, то оделся бы подобающе. Во времена правления вашего отца я был вторым секретарем итальянского посольства. Сейчас служу здесь послом. Иногда, как вы уже могли понять, охочусь».

Наш новый знакомый изловил двух огромных змей. Каждая из них в толщину была не меньше окружности тела крупного мужчины. «Если мне удастся добывать по две-три таких особи в неделю, то я вернусь на родину миллионером», — пояснил охотник.

Он восхищался моим отцом, вознося его политику до небес, и даже рассказал о знаменитом случае с британским послом и булавкой для галстука. «Если бы правление Абдул-Хамида не прервалось, мы бы не столкнулись с бедами мировых войн», — посетовал посол. Он то и дело отводил глаза, чтобы скрыть проступавшую во взгляде горечь. «Ах, как же я счастлив встретиться с вами!» — сказал он на прощание, целуя мне руку. Турецкий, на котором говорил посол, поражал своей красотой и правильностью.

Хозяин виллы приготовил богатое угощенье. Во время трапезы я познакомилась с еще одним гостем — старшим адвокатом известной нефтяной компании. Он без устали рассказывал о своем увлечении антиквариатом и о том, насколько огромна его коллекция. Так я получила приглашение побывать в его доме на своеобразной экскурсии. Адвокат, зная, что я выросла при султанском дворе, хотел услышать мое мнение о собранных экспонатах и тем самым потешить свое самолюбие. Разумеется, я согласилась. Он был очень учтив. В день встречи он приехал за мной на автомобиле. Адвокат с супругой жили за городом, на огромной, огороженной чугунной изгородью вилле, подъехать к которой можно лишь миновав сад, раскинувшийся на много километров вокруг. Местные виллы значительно отличались от парижских.

У ворот нас встретила хозяйка дома — очень красивая женщина 45 лет. Родом она была из Испании, поэтому мы говорили по-французски. Супруги приняли меня в хорошо обставленной гостиной. После того как мы побеседовали и съели десерт, мне предложили осмотреть комнаты. Стены в них были завешаны массивными гобеленами, всюду стояли расставленные в превеликом порядке антикварные вещи. Посетитель этого дома сразу замечал ненужную вычурность, роскошь, нарочито бросавшуюся в глаза. Хозяева просили меня рассказать, каким были дворец моего отца и наши апартаменты в Стамбуле. Конечно, в былые времена и наши гостиные обставлялись только самой дорогой мебелью, однако покои моего отца и комнаты, в которых мы жили до замужества, были на удивление простыми.

Дома, куда мы переезжали после замужества, также отличались скромностью: в них завозили лишь самые необходимые вещи. Неприхотливость моего отца отражалась на жизни всего дворца. И именно поэтому одержимость роскошью, которую питал мой венесуэльский друг, вызывала во мне скрытую улыбку. Он ведь не король, а всего лишь адвокат, живущий по-королевски. Эта тяга к роскошеству, желание превратить свое жилище даже не в Версаль, а во что-то чрезмерно, вопиюще недоступное для простых смертных, казались мне показателем незрелости. Что из предметов роскоши было у нас во дворце Иылдыз? Думаю, ничего, что превосходило бы нелепо показной шик этой виллы.

Вода в Венесуэле вредна для здоровья, и этот факт меня очень беспокоил. По утрам и вечерам воду в отеле кипятили, а затем, остудив ее в специальных термосах, разносили по номерам. Мы пили только ее. Все, кто жил в частных домах или квартирах, пользовались фильтрами. Я прожила в Южной Америке четыре с половиной месяца и именно из-за плохого качества воды даже и не думала о том, чтобы продлить свое пребывание в Венесуэле. Мне довелось повидать почти всю Европу — за исключением разве что Италии и Испании, — и в некоторых странах я бывала по многу раз и с удовольствием. Однако мне вовсе не хотелось путешествовать по южноамериканскому континенту.