Шадийе Османоглу - Мой отец Абдул-Хамид, или Исповедь дочери последнего султана Османской империи

Моя душа опустела. Дни пролетали в скорби.

Я в смятении бродила по дому, и из каждого угла со мной словно говорил призрак Решада.

В те годы в нашем круге общения было много американских офицеров. Мы приглашали их в гости. На гребне успеха, победы и освобождения наши новые знакомые стремились произвести на нас впечатление своим благородством и обходительностью. Эти милые, веселые, всегда улыбающиеся и симпатичные нам люди, с которыми мы познакомились как жители Европы, сохранились в наших книгах по истории как жизнелюбивые, открытые и не ведавшие печалей оптимисты.

Санийе вышла замуж. Я полюбила зятя такой же любовью, какой любила Санийе, и поэтому не пожалела средств на то, чтобы устроить им пышную и незабываемую свадебную церемонию. Двери моего дома всегда были распахнуты для них и наших многочисленных друзей. Всякий раз, когда я видела новоиспеченных супругов, рука об руку шедших на прогулку или возвращавшихся с нее, мое сердце наполнялось неподдельной радостью. Я молилась за то, чтобы счастье никогда не покидало их. Любовь моей дочери и ее успешное замужество даровали мне теперь давно позабытое чувство счастья.

Однако по внезапному предписанию моему зятю предстояло вернуться со своей воинской частью домой, в Америку. Мы вновь оказались на распутье. Брачные документы все еще находились в процессе оформления, что очень расстраивало Санийе. Ей требовалось незамедлительно отправляться в путь вслед за супругом, и она разрывалась между мной и любимым и думала, что вернее будет остаться здесь, со своей матерью. А я же, в свою очередь, желала сохранить и брак дочери, и ее расположение, что означало лишь одно: я должна была поехать в Америку вместе с молодоженами. В итоге мы все уладили именно таким образом. Однако, когда я обратилась в посольство с просьбой подготовить необходимые для моего отъезда документы, каждый день стали появляться новые проблемы. Я, со свойственной мне настойчивостью, приложила все силы к решению проблемы и намеревалась во что бы то ни стало покинуть Париж вместе с молодыми. Боязнь одиночества терзала мою душу, как никогда прежде!

Я приняла решение отправиться если не в Соединенные Штаты Америки, то в любую другую страну по ту сторону Атлантики. Лучшие условия предлагала Венесуэла. Я сдала свою квартиру в Париже в аренду и распродала все вещи. Дочь проводила меня до порта в Гавре, откуда в Венесуэлу отправлялось судно под названием «Коломби».

«Коломби» пересек океан за три дня, все это время храбро сражаясь с бушующей водной стихией. Нашей первой остановкой была Гваделупа, находившаяся под французским протекторатом. Мы также останавливались на Мартинике, на Барбадосе и Тринидаде, совершали там все необходимые покупки. Два последних острова находились под британским управлением.

Санийе направлялась в Америку на другом судне, так как я выехала днем ранее. Мы с ней частенько связывались друг с другом по телефону или телеграфу, тщательно отслеживая наши маршруты. Она держала путь в Нью-Йорк, я — в Каракас.

Помню, как мы, покидая Гавр, дрожали и кутались в теплые вещи. Но, стоило судну пересечь тропики, как на палубе стало слишком жарко даже в самом тонком летнем платье. Многие пассажиры ходили в шортах. Когда мы остановились в Гваделупе, то отправились гулять, несмотря на жару. Местные жители были темнокожими до черноты, а улицы — невероятно грязными. Всюду продавали бананы и апельсины по очень низким ценам. Именно там я впервые увидела зеленый апельсин с кислым, подобно лимонному, соком.

Многие пассажиры высадились на Мартинике. Улицы здесь выглядели более чистыми, а кожа местных жителей оказалась светлее. Ослепительное октябрьское солнце заливало своим светом все вокруг, а небо было подернуто едва заметной дымкой, и сквозь нее солнечный диск казался разодранным на части. В воздухе витала какая-то свинцовая тяжесть. Любой человек, находясь здесь, чувствовал, как тяжесть эта, спускаясь с гор, давит на голову. На Мартинике очень высокие горы и низкое, тяжелое небо. В сравнении с этим пейзажем прекрасное калифорнийское небо с ясным солнцем, которое мне довелось увидеть через некоторое время, казалось легким и очаровывало с первого взгляда.

Для того чтобы сгладить впечатление от капризной погоды этого острова, его обитателям требовалось особое средство. Я видела, как к пристани свозили бочки, ждавшие погрузки на корабли. У этих бочек собирались люди. Спрятавшись в тени, они доставали грязные рюмки и черпали ароматный напиток, снискавший себе мировую славу, — карибский ром. Я не переставала удивляться, глядя на то, с каким удовольствием люди пили ром в такую невыносимую жару.