Олег Соколов - Исповедь о жизни, любви, предательстве и смерти

Я не знал, что делать, как, о чем заговорить с ней, усиленно придумывая повод один неудачнее другого. И вот однажды, когда я зашел на факультет, пройдя проходную, я увидел ее стоящей перед зеркалом и поправляющей прическу. Рядом с ней никого не было, мы пришли раньше других и были совершено одни.

С замиранием сердца я приблизился к ней и открыл рот, не зная, что сказать, выдавив из себя нечто:

— Простите, а Вы с какой кафедры?

Улыбнулась ли она, или нет, я даже не понял, но помню, что она спокойным голосом ответила:

— С кафедры Истории России (Естественно речь шла о истории дореволюционной России).

Я пробормотал в ответ что-то в стиле: «Жаль, что Вы не на нашей кафедре истории Нового и Новейшего времени, и что не занимаетесь историей Франции…».

Что она сказала в ответ, ей Богу, не помню, но тоже что-то не очень значительное.

Так закончился наш первый разговор. Если я не ошибаюсь, где-то через два-три дня мы пересеклись в коридоре и просто поздоровались, быть может, я добавил какую-нибудь банальность о том, что надеюсь, что Вы будете также, как и раньше посещать лекции…

Но вот наступил ноябрь. Если не ошибаюсь, это была первая лекция в ноябре, девятая в моем курсе. Как всегда, моя таинственная «испанская принцесса» сидела в первом ряду и просто в упор смотрела на меня, так что не чувствовать этого взгляда буквально всем телом было невозможно.

Лекция закончилась, кто-то задал небольшой вопрос, и студенты плотной гурьбой двинулись к выходу. С ними вышла и она, тем более, что, сидев впереди, она была ближе других к выходу. Я на несколько минут задержался в аудитории, вынимая флешку из компьютера, отключая проектор и складывая свои конспекты в портфель. Аудитория при этом была совсем пустой, и я прикрыл дверь, чтобы никто не мешал мне спокойно собираться. Но вдруг дверь резко распахнулась, и в аудиторию решительным шагом вошла Она. Но меня поразило не то, что она внезапно вошла, а то, что также решительно, как вошла, захлопнула за собой дверь.

Эта захлопнутая за собой дверь была столь явным знаком, что не понять его было невозможно. Речь явно шла уже не о теме лекции, а о чем-то очень личном, что не надо слышать другим. Я не помню, задала ли она для проформы какой-то вопрос по теме занятия…, по-моему, нет. Она просто подошла ко мне в упор, глядя мне в глаза. Причем на ее лице не было никакой игривой улыбки. Это не было кокетливым заигрыванием, а было жестом, который можно было прочитать лишь однозначно: «Я Ваша, и хочу знать, нужна ли я Вам?»

Тогда также без всяких изворотов и предисловий я сказал, что был бы очень рад встретиться с ней вечером.

— Да, конечно! Когда? — был также простой и недвусмысленный ответ.

Я предложил завтрашний день (если правильно помню) 7 часов вечера у памятника Николаю I на Исаакиевской площади.

Она согласилась без всяких дополнительных вопросов или замечаний и ушла.

На следующий день я максимально прилично прибрался в квартире и особенно в гостиной, ведь жил я почти по-холостяцки. Накупил пирожных, фруктов, сладостей, бутылку шампанского… и хорошего мяса, так как я собирался готовить блюда французской кухни!

Постарался одеться не слишком официально, но красиво. Сделав все приготовления, минут за 5 до назначенного времени я был у памятника Николаю I, который находится от моего дома примерно в 500 м.

Она появилась легким быстрым шагом со стороны сквера, находящегося посередине площади примерно за минуту до назначенного времени, так что мы встретились ровно в 19.00, ни секундой позже! Впоследствии я узнал, что безупречная пунктуальность была ее характерной чертой, «point d'honneur» (point d'honneur (франц.) — дословно «точка чести», нечто, на чем человек фокусирует свое особое внимание и рассматривает выполнения этого, как дело его чести.), как говорят во Франции. Она считала, что для честных и достойных людей пунктуальность обязательна, и я думаю, была в этом несомненно права.

Мы встретились, улыбнулись друг другу, заговорили о чем-то самом общем и пошли вдоль берега Мойки в сторону моего дома (о расположении которого она, конечно, не знала). Когда до моей парадной оставалась всего пара шагов, я пригласил ее в гости на чашку кофе. Еще до этого я сообщил ей, что я женат, что у меня двое маленьких детей, так что она не общается с каким-то неуравновешенным в определенных вопросах человеком. Сведения о моей жене и детях не произвели на нее, по крайней мере внешне, ни малейшего впечатления, а вот приглашение зайти в дом вызвало явное смятение. Она была в нерешительности, но я постарался быть как можно менее навязчивым и как можно более доброжелательным. В результате мы поднялись по лестнице, и она с опаской вошла в мою квартиру.