Олег Соколов - Исповедь о жизни, любви, предательстве и смерти

Естественно, по возвращении в Россию, я думал не только об исторических битвах, но и о работе. Я очень хотел вернуться в Университет, но это было непросто. Тем не менее, так как 2012 г. был отмечен серией юбилейных конференций, я не раз выступал с докладами, и меня записывали на всех этих конференциях, как представителя СПбГУ.

Но событием, которое произвело впечатление на руководство Университета, был визит экс-президента Франции Валери Жискара д'Эстена. Как я уже писал, я был хорошо знаком с ним. Я снова встретил его на Бородинском поле, на 200-летнем юбилее. Это было на церемонии у памятника «Погибшим воинам Великой Армии». Мы тепло побеседовали. Нужно сказать, что мы познакомились во Франции уже давно, через одного из моих друзей. Жискар д'Эстен хотел встретить меня, как специалиста по истории наполеоновских войн, так как он планировал написать роман о войне 1812 г. Ко мне у него была куча вопросов, и мы провели целый вечер вместе. Мы задержались дольше, чем я предполагал, а поздним вечером я с женой должен был лететь на самолете в Милан. Тогда Жискар д'Эстен сказал, что доставит нас в аэропорт. И действительно, на его президентской машине, вместе с самим экс-президентом, мы с ветерком добрались до аэропорта. С тех пор мы не раз встречались, несколько раз я был у него дома в гостях, где мы беседовали с ним о политике и об истории.

И вот Жискар д'Эстен приехал в Санкт-Петербург. Не помню, с кем из руководства Университета я общался, но с кем-то из высокопоставленных лиц. Я сказал, что, если есть желание, я могу сделать так, что экс-президент придет в Университет и выступит с лекцией. Мне не очень-то поверили, но, когда на следующий день я сказал, что Жискар д'Эстен согласен, всех подняли на ноги, и быстро все организовали. В зале, переполненном студентами и преподавателями, состоялась лекция и пресс-конференция Жискар д'Эстена, которого я представил собравшимся и переводил его лекцию и ответы на вопросы.

В результате, в недрах аппарата Университета возникла идея не просто вернуть меня на работу в Университет, а назначить Директором Французского института при СПбГУ. Для этого в качестве первого шага необходимо было взять меня на работу хоть на полставки, что и было сделано в начале 2013 г. Я снова стал доцентом кафедры истории Нового и Новейшего времени Санкт-

Петербургского государственного Университета. Впрочем, идея сделать меня директором Французского института по неизвестной причине исчезла также, как и возникла, и я отныне стал доцентом на мизерной половине ставки (забегая вперед, скажу, что эта несправедливость была исправлена в начале 2017 г.).

Если ситуация с моей работой понемногу наладилась, семейная жизнь, наоборот постепенно становилась все более символической. Моя жена Анна все более отдалялась от меня. И как ни странно, появление у нас в 2012 г. второй дочери нас не только не сблизило, а скорее отдалило. Из-за чего это произошло? Из-за моих старых грехов? Но они уже давно остались в прошлом. Или из-за того, что как утверждала Анна, ей было неудобно жить в моей квартире с двумя детьми, зато очень удобно в большой квартире ее матери в двух шагах от школы, где она преподавала, и где училась старшая дочь, а потом будет учиться и младшая? Я не хочу вдаваться в этот вопрос, могу лишь констатировать тот факт, что в 2014 г. мы жили скорее, как хорошие друзья. Анна приезжала ко мне с детьми на субботу и воскресенье, а остальное время я жил один, иногда принимая у себя гостях друзей. Никаких посторонних связей с женщинами у меня не было.

Поначалу в Университете у меня было мало часов, да и то, многие занятия вечером, так что я бывал на факультете не часто и видел далеко не всех студентов.

Но вот весной 2014 г. я впервые увидел Ее… Да, это было лицо, которое в течение моей жизни было для меня навязчивой идеей. Благородный профиль с носом с легкой горбинкой, напоминающий испанскую принцессу или бюст графини де Шастеллюкс в Эрмитаже. Я сразу почувствовал, что эта прекрасная девушка не обычный человек. Она держалась всегда с редким достоинством, одета была в скромное, но изящное платье, а не в драные джинсы, волосы ее были не распущены, а всегда убраны в простую, но красивую прическу. Обычно я видел, что она стоит одна, держась прямо и с гордостью, а взгляд ее был при этом глубокий и задумчивый.

Было бы смешно сказать, что я влюбился в нее с первого взгляда. Прошли те времена, когда, увидев свой идеал, я говорил себе — она будет моей женой. При той разнице в возрасте, которая у нас была, нас могла бы сблизить только какая-то особая общность интересов, только что-то из ряда вон выходящее. Я не просто не решался подойти к ней, я даже считал это абсурдом. Наверняка у этой красавицы есть жених, или просто молодой человек, которому она, без сомнения, верна, ведь вся ее манера держаться говорила о ее твердой воле, характере и благородстве.