Эрик Ларсон - Страх и надежда. Как Черчилль спас Британию от катастрофы

Мало того, в среду, когда Черчилль выступал со своей речью под аккомпанемент грохочущих зениток, пришли сообщения, что накануне ночью Королевские ВВС нанесли по Берлину массированный удар – «пока это самая жестокая бомбардировка из всех», писал Уильям Ширер в дневнике [551] Shirer, Berlin Diary , 401. . Впервые Королевские ВВС сбросили на немецкую столицу большое количество зажигательных бомб, отметил Ширер. Полдюжины из них упали в сад доктора Йозефа Геббельса.

Лондон продолжал подвергаться воздушным налетам, и обыденные заботы повседневности превращались в тяготы – как, например, бесконечное просачивание дождевой воды сквозь крыши, пробитые шрапнелью. Из-за дефицита стекла разбитые окна приходилось заделывать досками, картоном, брезентом. Как полагал Черчилль, сейчас, с приближением холодов, в планы Геринга, шефа люфтваффе, входило «разбить как можно больше стекол» [552] Gilbert, War Papers , 2:834 . Постоянно отключали электричество и газ. Поездки на работу стали долгим и нудным процессом – часовой путь мог растянуться часа на четыре, а то и больше.

Одним из худших последствий налетов стал недосып. Сирены, бомбы и постоянная тревога разрывали ночь в клочья – как и зенитные орудия, палившие теперь без умолку. Управление внутренней разведки докладывало: «Живущие поблизости от орудийных позиций страдают от серьезной нехватки сна. Ряд опросов, проведенных вблизи одного из орудий, установленных в Вест-Энде, показал, что люди, проживающие здесь, спят гораздо меньше, чем те, кто живет в нескольких сотнях ярдов отсюда» [553] Addison and Crang, Listening to Britain , 418. . Но никто не хотел, чтобы зенитки перестали стрелять: «Мало кто жалуется на эту нехватку сна – главным образом из-за воодушевления, появляющегося благодаря таким залпам. Однако это серьезное нарушение режима отдыха необходимо учесть».

Лондонцы, укрывавшиеся в общественных бомбоубежищах, обнаружили, что эти места мало приспособлены для сна, поскольку предвоенные планировщики систем гражданской обороны не ожидали, что вражеские авианалеты будут происходить по ночам. «Теперь я боюсь не бомб, а усталости, – писала одна государственная служащая в дневнике, который она вела для «Массового наблюдения», – когда пытаешься работать, пытаешься сосредоточиться, а глаза у тебя вылезают из головы, точно шляпные булавки, после того как ты всю ночь не спала. Я бы с радостью умерла во сне – если бы только смогла поспать» [554] Harrisson, Living Through the Blitz , 102. .

В ходе одного из опросов 31 % респондентов сообщили, что в ночь на 12 сентября им вообще не удалось поспать. Еще 32 % спали меньше четырех часов. Лишь 15 % заявили, что проспали более шести часов [555] Там же, 105. . «Разговоры вертелись вокруг одной темы – где и как спать», – писала Вирджиния Коулз. Вопрос насчет «где» вызывал особые трудности. «У каждого имелась своя теория на сей счет: кто-то предпочитал подвал; другие уверяли, что чердак или крыша безопаснее – вас не засыплет обломками так, что вы не сможете выбраться; кто-то рекомендовал узкую траншею, выкопанную в саду позади дома; нашлись и те, кто настаивал, что лучше забыть обо всем этом и с комфортом умереть в постели» [556] Cowles, Looking for Trouble , 440. .

Небольшая часть лондонцев использовала в качестве убежища метро, хотя из популярного мифа, возникшего позже, складывается впечатление, что все лондонцы толпами стекались на глубоко залегающие станции подземки. В ночь на 28 сентября, когда, по данным полиции, на станциях укрывалось максимальное количество людей, их общее число составило около 177 000 – примерно 5 % от всех, кто оставался тогда в Лондоне [557] Harrisson, Living Through the Blitz , 112. См. также: Field, "Nights Underground in Darkest London," 44n17, где отмечается, что в ноябре 1940 года лишь около 4 % лондонцев укрывались в метро «и аналогичных больших убежищах». В октябре 1940-го управление внутренней разведки приводило результаты одного исследования «Массового наблюдения»: согласно этому отчету, лишь примерно 4 % лондонцев пользовались общественными бомбоубежищами. Одной из основных причин, по которым респонденты (по их словам) избегали станции метро в качестве убежищ, являлся «страх быть погребенным заживо». См.: Home Intelligence Weekly Report for Sept. 30 – Oct. 9, 1940, INF 1/292, UKARCH. . И Черчилль поначалу хотел, чтобы именно так и было. Мысль о множестве людей, скопившихся на станциях метро, вызывала в его сознании кошмарную картину потери сотен, а то и тысяч жизней из-за попадания одной-единственной бомбы – если та проникнет сквозь толщу земли и доберется до платформ. И в самом деле, 17 сентября бомба попала в станцию метро «Марбл-Арч» (погибло 20 человек); а в октябре четыре прямых попадания в станции подземки оставят после себя шесть сотен погибших и раненых. Однако Профессор сумел убедить Черчилля, что необходимы глубокие убежища, способные вместить большое количество людей. «Поднимается очень внушительная волна недовольства», – сообщил ему Профессор, пояснив, что людям хочется «проводить ночь в тишине и безопасности» [558] Overy, Bombing War , 147. .