Эрик Ларсон - Страх и надежда. Как Черчилль спас Британию от катастрофы

Впрочем, опрос, проведенный в ноябре, показал, что 27 % лондонцев используют свои домашние укрытия – главным образом так называемые убежища Андерсона, названные в честь Джона Андерсона, министра внутренней безопасности. Эти металлические конструкции следовало закапывать во дворах и в садах: считалось, что они способны защитить своих обитателей от всего, за исключением прямого попадания, хотя защита находящихся в таком убежище от затопления, плесени и пронизывающего холода оказалась непростой проблемой. Но значительно больше лондонцев (по одной из оценок, 71 %, что очень немало) просто оставались у себя дома: иногда в подвале, зачастую – в собственной кровати [559] Harrisson, Living Through the Blitz , 112. Оценка 71 %, выведенная на основе одного из исследований «Массового наблюдения», появляется в: Home Intelligence Weekly Report for Sept. 30 – Oct. 9, 1940, INF 1/292, UKARCH. .

Черчилль ночевал на Даунинг-стрит, 10. Когда появлялись бомбардировщики, он (к немалому ужасу Клементины) забирался на крышу, чтобы посмотреть.

12 сентября, в четверг, бомба массой 4000 фунтов (очевидно, типа «Сатана») упала перед собором Святого Павла и вошла в землю на глубину 26 футов, но не взорвалась. Чтобы до нее добраться, пришлось рыть специальные туннели. Три дня спустя ее со всеми предосторожностями подняли на поверхность. Рывшие туннели стали одними из первых, кто удостоился новой награды за гражданское мужество, учрежденной по требованию короля, – Креста Георга.

На другой день бомбы снова поразили Букингемский дворец, причем на этот раз от них едва не пострадала царствующая чета. К этому моменту она уже приехала из Виндзорского замка, под дождем, лившим с очень пасмурного неба: в такую погоду авианалеты казались маловероятными. Чета беседовала с Алеком Хардинджем, личным секретарем короля, в одной из верхних комнат, окна которой выходили на большую открытую четырехугольную площадку в центре дворца, когда они услышали рев самолета и увидели, как мимо пролетают две бомбы. Дворец содрогнулся от двух взрывов. «Мы переглянулись – и поспешно ретировались в коридор, – писал король в дневнике. – Все произошло за какие-то секунды. Мы все недоумевали, почему мы не погибли». Он был убежден, что дворец бомбили целенаправленно. «Многие видели, как самолет, вынырнув из туч, несется прямо над Мэллом; затем он сбросил 2 бомбы во внешний двор, 2 – во внутренний четырехугольник, 1 – на Часовню, еще одну – в сад». Констебль, состоявший в охране дворца, сказал королеве, что это была «очень впечатляющая бомбежка» [560] Wheeler-Bennett, King George VI , 468. .

Хотя о самой бомбардировке скоро узнали все, тот факт, что королевская чета чудом избежала гибели, хранили в секрете – даже от Черчилля, который узнал об этом гораздо позже, во время написания своей личной истории войны. Эпизод потряс короля. «Это были ужасающие переживания, и я не хочу, чтобы они повторились, – признавался он в дневнике. – Они явно пытаются приучить нас "прятаться в укрытие" при всех дальнейших случаях такого рода, однако необходимо следить, чтобы у нас не выработалось "окопное мышление"». Но некоторое время он продолжал нервничать. «Мне как-то не очень понравилось сидеть у себя в комнате в понедельник и во вторник, – запишет он на следующей неделе. – Я обнаружил, что не в состоянии читать, что я вечно куда-то спешу и постоянно поглядываю в окно» [561] Там же, 469. .

Но эта бомбежка имела и свою положительную сторону. Произошедший авианалет, по наблюдениям короля, заставил его (как и его жену) ощутить более тесную связь с народом. Королева выразилась об этом лаконично: «Я даже рада, что нас бомбили. Теперь я чувствую, что могу смотреть в глаза жителям Ист-Энда» [562] Там же, 470. .

С приближением уик-энда страх вторжения обострился. Луна была почти полной, приливы тоже благоприятствовали врагу. Лондонцы так и стали называть предстоящие выходные – «Уик-энд вторжения». 13 сентября, в пятницу, генерал Брук, главнокомандующий британскими войсками в метрополии, записал в дневнике: «Все указывает на то, что вторжение начнется уже завтра – от Темзы до Портсмута! Интересно, будем ли мы завтра к этому часу уже вовсю драться?» [563] Alanbrooke, War Diaries , 107.

Эта озабоченность стала настолько серьезной, что в субботу Черчилль направил распоряжение «Мопсу» Исмею, секретарю военного кабинета Эдуарду Бриджесу и другим высшим чиновникам, предписывая им посетить специальный укрепленный комплекс под кодовым названием «Загон», созданный на северо-западе Лондона. В случае реализации худшего сценария правительство могло укрыться там. Мысль о том, чтобы правительство эвакуировалось из Уайтхолла, была ненавистна Черчиллю, который опасался, что это станет свидетельством пораженчества для британского общества, для Гитлера и для Америки (этого он особенно страшился). Но теперь понимал, что положение обострилось. В своем приказе он поручал министрам осмотреть предназначенные для них помещения и «быть готовыми быстро перебраться туда». Он настаивал, чтобы все они избегали огласки этих приготовлений.