Андрей Ковтун-Станкевич - Севастопольские записки

А через несколько дней по его приказу я вступил в командование 287-м полком вместо раненого Султан-Галиева.

После отъезда Петрова подполковник Васильев собрал командиров полков и начальников штабов и приказал выехать в войска для организации боевой подготовки и проверки маскировки. Мне предложили собрать и подготовить все сведения о противнике, чтобы в любую минуту иметь данные на случай выхода к Перекопу. Заверив Васильева, что с этой работой вполне справится мой помощник, я попросил разрешения выехать в части.

— Согласен, — ответил Васильев, — завтра на рассвете выезжайте в бывший свой полк, проверьте боевую готовность, организуйте стрельбы.

На следующий день утром мы вместе с командиром полка подполковником Н. П. Захаровым провели боевую тревогу. Сбор прошел быстро. На разборе Захаров предупредил командиров батальонов о необходимости сегодня же после обеда начать боевые стрельбы. Но провести их не удалось. По телефону полку приказали быть готовым к маршу. Мы пытались уточнить у начальника оперативного отделения дивизии капитана Пустовита, что это за марш, какова его цель. Он коротко бросил:

— На перешейке — авария. Надо быстрее выступать. Приказ подписан.

— А какой конечный населенный пункт?

— Бой-казак-татарский, западнее Воронцовки.

Отыскиваем с Захаровым на карте Бой-казак-татарский, ориентируемся.

Связываюсь с Васильевым, прошу разрешения выехать вперед, чтобы к подходу дивизии иметь более точные данные о противнике. Он разрешает.

Отправляюсь в штаб 95-й дивизии, расположенной в Джурчи (Первомайское), где рассчитываю получить более достоверные и точные данные о положении на Перекопе, но доехать туда не удалось. Между Джурчи и Бой-казак-татарским я увидел нескольких командиров и наблюдателей на крыше мазанки.

Это оказалась оперативная группа штаба кавалерийской дивизии во главе с комдивом полковником В. В. Глаголевым, который наблюдал в бинокль за полем боя. Забираюсь к нему, представляюсь.

Впереди, примерно в километре, идет бой. Видно, как в сопровождении нескольких танков, укрываясь за ними и ведя автоматную стрельбу, движется немецкая пехота. Разрывы снарядов то тут, то там подымают фонтаны земли. Пыль и дым заволакивают степь. Наша артиллерия бьет по танкам. Вот загорелся один, потом второй. Вражеская пехота залегла.

В воздухе появляется фашистская авиация. Бомбит наш передний край. Показались и наши истребители. Завязался воздушный бой. Самолетов противника больше, они быстроходнее. Но наши летчики смело вступают в бой с фашистскими стервятниками, прикрывая спешенных кавалеристов. Гибнут сами, но и вражеские машины, то одна, то другая, объятые огнем и дымом, врезаются в землю.

Закончился авиационный налет, и снова немецкая пехота поднялась в атаку. Напряжение боя нарастает. Конники с трудом отбивают атаку за атакой.

— Видите, что происходит, — говорит Глаголев. — Сколько мы продержимся без помощи, сказать трудно. У меня просьба: быстрее езжайте к чапаевцам, к Коломийцу, доложите ему обо всем, что видели и что знаете, передайте мою просьбу — ускорить подход дивизии. Если здесь, на последнем рубеже, где еще можно обороняться, мы не отобьем противника, то дальше будет еще тяжелее. Меня особенно тревожит левый фланг — стоит немцам смять его, и перед ними откроется путь вдоль моря.

В штабе дивизии, куда я вскоре прибыл, комдива не оказалось. Он находился в одном из полков. О положении на переднем крае и о просьбе Глаголева доложил подполковнику Васильеву. Он тут же организовал рекогносцировочную группу, чтобы определить направления развертывания частей, а затем с утра 24 октября ввести в бой 31-й и 54-й полки. Но до подхода полков деревня Бой-казак-татарский была уже взята немцами, и дивизии пришлось вступать в бой с ходу.

Вначале она основательно потрепала противника и овладела южной окраиной деревни. Но к вечеру фашисты подтянули резервы, и затихавший бой разгорелся с новой силой. Бойцы начали зарываться в землю: теперь перед нами стояла задача удержать отвоеванное.

«Юнкерсы», группа за группой, по 10–12 самолетов, шли над передним краем и засыпали войска градом бомб.

Когда стемнело, огонь с обеих сторон прекратился. В небе стали вспыхивать ракеты.

И все-таки продвижение врага удалось приостановить. Что же делалось на других участках? Васильева беспокоил левый фланг. Между левофланговым полком и морем на добрых пятнадцати-двадцати километрах до самого Каркинитского залива стояли кавалерийские дивизии полковников Кудюрова и Глаголева. Что будет, если немцы пойдут в наступление в этом направлении?