Ярослав Голованов - Заметки вашего современника. Том 3. 1980–2000

«Женщинам следует осознать, в чём просчёты эмансипации. И если они хотят жить по-новому, они прежде всего должны найти способы сосуществования с мужчинами. Женщины должны думать об этом. Проблема в том, что до недавнего времени все они хотели одного — работать. Но полного освобождения не получилось. Женщинам следует изменить свои позиции, найти нечто иное».

Ингмар Бергман

Анатолий Абрамович Аграновский.

«О «Международном клубе длинных усов»» рассказывает «Харбинское время» по случаю приезда в Манчжоу-Го из Японии некоего Ямагучи — председателя японского Союза владельцев гостиниц, руководителя этого необычного клуба.

— Я горжусь своими усами, — заявил Ямагучи, разглаживая необыкновенно длинные, пышные, серебристые усы. — В нашем клубе, созданном ради содействия международной дружбе, 27 действительных членов: японцы, американцы, англичане, чехи, индусы, голландцы и представители других национальностей. Последним вступил в клуб и теперь стал нашей гордостью индусский полицейский из города Лати по фамилии Десур Данжар. Один его ус имеет 41 дюйм, другой — 39 [20] Соответственно 1,04 и 0,99 м. . В служебное время Данжар закладывает свои усы в специальные футляры и обёртывает вокруг шеи. В плохую погоду, которая часто бывает в Северной Индии, Данжар пользуется своими усами вместо кашне. Другая наша знаменитость — бородач Бринклей, американец из Северной Каролины. Его борода достигает длины 5 футов 4 дюйма, усы длиною по 12 дюймов (фут равен 30,5 см, дюйм — 2,5 см). Мы приглашаем всех длинноусых вступать в наш клуб. Членских взносов не требуется. Надо прислать фотографические карточки, краткую биографию и указать, когда кандидат начал отращивать свои усы».

«За рубежом» № 17 от 15.6.1934.

Я лечу в Австралию, а накануне в Шереметьево-2 из Австралии прилетела кенгуру Беннета. Отлёт в 24 часа 29 ноября.

Девушки в самолёте угощают «Напереули», а два стюарда развозят не то поздний ужин, не то ранний завтрак. Дедушка-индус в голубой чалме, а молодой — в зелёной. Что-то ведь это обозначает. А я не знаю, но хочу знать. В 6.30 30 ноября прилетели в Дели. Индия сверху суха и пустынна. Неожиданно мало зелени. В транзитном зале белые редки. Какие-то тощие шоколадные старики, одиноко и молча жестикулирующие. Женщины в чёрном с ног до головы, даже прорезь для глаз за чёрной сеточкой. Впечатление, что она смотрит на тебя из какого-то оборонительного ДОТа. В Дели 12 градусов, гуляли не более часа. Я вполне насытился воздушными путешествиями, а ведь мы едва ли пролетели треть пути.

Посадка в Сингапуре в 13.20. Сногсшибательный аэропорт, а вокруг — Азия! Ничего нельзя понять. Думаешь, что это школьница, а это мать многочисленного семейства. Вот отец с дочкой-подростком, а это вовсе не отец с дочкой-подростком, а муж с женой. И опять эта пугающая, незнакомая нам, советским, свобода в поведении, позе, манере общения. В 16.30 (по Москве) вылет в горбатом «Боинге» British airlines на Мельбурн.

Ночная панорама Сиднея.

Пролетая над островом Ява, я решил не менять многолетних привычек и как всегда взял на ужин спаржу, лангуста, сёмгу под майонезом, булочку с маслом к свинине с овощным гарниром, на десерт — камамбер и фруктовое ассорти из дыни, винограда, папайи и ананаса, а запил чаем с молоком и всё это (как обычно!) заел маленькой плиткой шоколада.

Мы в Сиднее, в 0.45 вылетели в Мельбурн. Через два часа прилетели. Перехожу на австралийское время. Летели в общей сложности 26 часов. В Мельбурне — 10 часов утра 1 декабря.

Домик Кука в Мельбурне. Домик перевезли из Англии в 1934 году, когда Мельбурну исполнилось 100 лет, а Куку — 179. Стулья с резными спинками. Узенькая кроватка и сундук с вензелем «1C.».

Олимпийский стадион, трёхъярусный, тесный и некрасивый.

Мавзолей воинам 1-й мировой войны. Девиз: «Никто не имеет права на большую любовь».

«Дом Комо», где собраны одежда, мебель, живопись и утварь XIX века. Пыльные райские птицы под стеклянными колпаками; столы, инкрустированные камнем; расшитые бисером подставки для ног; дорогие секретеры с эмалью. Всё прочно, солидно. Прощаясь, гид сказал, словно оправдываясь за скромность экспозиции: