Чарльз Чаплин - Моя удивительная жизнь. Автобиография Чарли Чаплина

СУДЬЯ: – Вы действительно решились на убийство премьера?

КОГА: – Да, это так. У меня не было личных претензий к этому человеку.

Этот же обвиняемый заявил, что заговорщики отказались от плана убийства Чаплина, потому что «возник спор о том, стоит ли убивать комедийного актера, так как шансы на начало войны и усиление власти военных после его смерти были слишком малы».

Могу себе представить состояние заговорщиков, когда они обнаружили бы, что покушались не на американца, а на англичанина: «Ой, простите, мы ошиблись!»

Но в Японии мы встретились не только с заговорами и неприятностями, я увидел очень много интересного в этой стране. Театр Кабуки оказался значительно выше моих ожиданий. Я даже не могу его назвать театром в известном смысле этого слова, это некая смесь прошлого и современного.

Самое большое внимание в нем уделяется виртуозной игре актеров, а пьеса служит всего лишь материалом для актерской игры. Если судить по западным меркам, возможности актеров строго ограничены. Там, где невозможно достичь реалистичности в передаче образа, она просто игнорируется. Например, в нашем театре сцена битвы на мечах всегда выглядит немного абсурдно и неубедительно, потому что, как бы ее ни изображали артисты на сцене, они всегда проявляют осторожность в той или иной степени. Японские же артисты исполняют подобные сцены, отвергая всяческий реализм. Они изображают бой, стоя на удалении друг от друга, делая настоящие боевые выпады и изображая попытки отрубить голову противнику или ударить его по ногам. Каждый работает в своей сфере пространства, совершая прыжки, пируэты и подтанцовывая. Это выглядит как настоящее балетное представление. Схватка исполняется в импрессионистском стиле и заканчивается застывшими позами победителя и побежденного. Но от импрессионизма актеры плавно переходят к реализму в сцене смерти.

Ирония присутствует едва ли не во всех, даже самых драматичных пьесах японского театра. Я видел спектакль, который по содержанию и смыслу можно было бы сравнить с «Ромео и Джульеттой». Это была драма о двух влюбленных, родители которых выступали против их женитьбы. Актеры играли на вращающейся сцене, которая используется в Японии уже более трехсот лет. В первом акте на сцене показывали спальню молодых людей, которые только что поженились. В течение всего акта друзья молодой пары обращаются к их родителям в надежде, что смогут уговорить их согласиться с тем, что уже случилось. Однако традиции оказываются сильнее, и родители не меняют своего решения. И вот влюбленные собираются покончить с собой с помощью традиционного японского ритуала. Каждый выстилает лепестками цветов то место, где умрет. Молодой муж должен убить свою жену, а потом и сам броситься на меч.

Слова, которыми влюбленные обменивались, выстилая пол лепестками цветов, вызывали смех у зрителей. Мой переводчик объяснил, что в репликах было много иронии, например: «Жить после такой ночи любви было бы просто невыносимо». Они обменивались подобными фразами десять минут. После этого девушка встала на колени на своем ложе смерти, которое было на некотором расстоянии от ложа ее мужа, и обнажила шею. Юноша достал меч и медленно приблизился к ней, и тут сцена начала вращаться – как раз в тот момент, когда меч должен был коснуться шеи несчастной, оба героя исчезли из поля зрения публики, а на сцене в сиянии луны появился вид дома снаружи. В зале наступила мертвая тишина. Через несколько мгновений послышались приближающиеся голоса. Это были друзья уже покинувших этот мир влюбленных, которые принесли счастливую весть о том, что родители простили своих детей. Они веселились и оживленно спорили, кто передаст влюбленным эту радостную весть. Затем они решили спеть, чтобы привлечь внимание своих друзей, но, не получив ответа, начали стучать в дверь.

– Не мешай им, – сказал один, – они или спят, или им просто не до нас.

Друзья снова начали веселиться и петь под аккомпанемент ритмичных звуков «тик-так», возвестивших о конце пьесы, а сцену медленно закрыл занавес.

Трудно сказать, как долго Япония сможет противостоять вирусу западной цивилизации. Самая специфическая черта японской культуры – это умение наслаждаться самыми простыми моментами жизни: лунным светом, цветением сакуры, тихой медитацией во время чайной церемонии. Увы, все это, вероятно, исчезнет в дыму западной цивилизации.

Мои каникулы близились к концу, и во многом я остался доволен ими, но мне пришлось столкнуться и с тем, что вызвало грусть и разочарование. Я видел горы гниющих продуктов, недоступные многим товары, на которые толпы людей смотрели голодными глазами, я видел миллионы безработных и как гибнет то, что люди создавали всю свою жизнь.