Чарльз Чаплин - Моя удивительная жизнь. Автобиография Чарли Чаплина

Однако Франклин Рузвельт добрался до президентского офиса и не разрушил страну с ее устоями. Его речь о «забытом человеке» встряхнула политическую элиту, заставив ее очнуться от спячки, и дала начало новой эре в истории Соединенных Штатов. Я слушал эту речь по радио в загородном доме Сэма Голдвина. Нас было несколько, включая Билла Пейли из Си-Би-Эс, Джо Шенка, Фреда Астера [110] Звезда Голливуда, один из величайших мастеров музыкального жанра в кино (прим. ред.). с женой и других. «Единственное, чего мы должны бояться, так это самих себя», – эти слова рассеивали мрак, словно луч солнца. Впрочем, я, как и остальные, воспринял все сказанное скептически, заметив:

– Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Как только Рузвельт занял свое место в Белом доме, то сразу же начал подкреплять свои слова делом. В первую очередь он объявил о банковских каникулах на десять дней, чтобы остановить финансовый крах. И здесь Америка проявила себя наилучшим образом. Магазины продолжали работать и предлагали товары в кредит, даже кинотеатры продавали билеты в кредит. В течение десяти дней, во время которых Рузвельт и его команда разрабатывали свой «Новый курс», народ в стране вел себя превосходно.

Разработанное законодательство затрагивало все сферы активности. Были восстановлены фермерские кредиты, прекратившие грабительскую практику конфискации имущества за долги; началось финансирование крупных общественных и социальных проектов; был принят Акт о национальном экономическом восстановлении, который поднял уровень минимальной зарплаты и сократил количество рабочих часов с целью увеличения рабочих мест; началось создание профсоюзных организаций. И тут заволновалась оппозиция. «Это уже слишком, – кричала она, – дело пахнет социализмом». Так это было или нет, но этот самый социализм спас капитализм от полного разрушения. «Новый курс» дал старт самым эффективным реформам в истории США. Было удивительно наблюдать, насколько быстро люди стали активно поддерживать новое правительство страны.

Изменения не прошли мимо Голливуда. Большинство звезд немого кино исчезли с экранов, и только немногие из них сохраняли активность. С уходом немого кино исчезли обаяние и безмятежность Голливуда. Буквально за один день он превратился в не знающую жалости суровую фабрику фильмов. Техники переоборудовали студии и устанавливали современную звуковую аппаратуру. Камеры размером с комнату нависали над съемочными площадками, как прожорливые чудовища. Устанавливали и радиооборудование с бесконечными метрами электрических проводов. Специалисты в своих наушниках выглядели, как пришельцы с Марса, а микрофоны нависали над актерами, словно гигантские удилища. Все выглядело очень сложно и весьма удручало. Как можно было оставаться творчески активным в такой обстановке? Сама мысль работать в таких условиях вызывала у меня отвращение. Позже кто-то сообразил делать все это громоздкое оборудование компактным, мобильным и удобным и стал сдавать его в аренду за разумные деньги. Я не принимал всех этих изменений и не чувствовал никакого желания приниматься за работу.

Меня все еще привлекала идея распрощаться со всем, что есть, и обосноваться в Китае. Я мог бы прекрасно устроиться в Гонконге и забыть про кино, а не сидеть и чахнуть в Голливуде.

Я бездельничал уже три недели, когда мне позвонил Джо Шенк и пригласил провести уикенд на его яхте – очень красивом судне более сорока метров длиной, где могли свободно разместиться четырнадцать человек. Обычно Джо ходил на яхте в сторону острова Каталина и пришвартовывался неподалеку от Авалона. Его гостями были партнеры по игре в покер, а покер меня не интересовал, но для меня был другой интерес. Джо всегда приглашал на яхту симпатичных девушек, и я, чувствуя себя одиноким и покинутым, подумал, что там мне посчастливится поймать маленький солнечный лучик.

Так оно и случилось. Я встретил Полетт Годдар. Она была весела, очаровательна и весь вечер рассказывала мне о том, что хочет инвестировать пятьдесят тысяч долларов, то есть часть алиментов, полученных после развода, в съемки нового фильма. Все документы были готовы к подписанию. Я решил любыми средствами разубедить ее. Было совершенно очевидно, что это очередная голливудская компания-однодневка. Я сказал ей, что работаю в этом бизнесе чуть ли не с его первого дня и опыт всегда убеждал меня не инвестировать больше одного пенни в чужие картины, да и в случае своих собственных это большой риск. Я рассказал ей про Херста, который потерял около семи миллионов долларов, инвестированных в кино, и это при том, что у него была огромная армия подчиненных и доступ к самым популярным литературным произведениям в Америке. Так какие же шансы были у нее? В конце концов мне удалось отговорить ее от такого рискованного шага, и это послужило началом наших близких отношений.