Коллектив авторов Биографии и мемуары - Ковалиная книга. Вспоминая Юрия Коваля [второе издание, исправленное и дополненное]

Я был тогда человек горячий и, увидев, как какая-то комсомольская собачонка облаяла моего любимого автора, написал длинное, на шести машинописных страницах, письмо в защиту облаянного писателя. Написал, запечатал письмо в конверт и послал его на адрес журнала «Юность». Прошел месяц, другой, я остыл и стал уже забывать о своем послании, как ровно через три месяца, в феврале 1988 года, мне приходит ответ на фирменном бланке «Юности». Привожу это письмо целиком.

Уважаемый тов. Етоев!

Благодарим Вас за письмо. На заметку, помещенную в «Комсомольской правде», вряд ли стоит обращать такое внимание — у Ю. Коваля имя серьезного писателя, он — лауреат Андерсеновской премии, «Юность», кстати, писала о его художественных работах в № 11. Мы перешлем Ю. Ковалю Ваше письмо. Уверены, ему будет очень приятно прочитать такие искренние слова читательского признания.

И «Юность» не обманула. В самом начале апреля мне пришло письмо из Москвы от Юрия Коваля.

Александр Васильевич? Анатолий Викторович? Не знаю. Но совершенно очевидно: Дорогой друг А. В. Етоев!

Приветствую Вас и сообщаю, что сегодня 30-го марта получил неожиданно Ваше письмо в журнал «Юность». Кажется, из Ленинграда оно было отправлено в декабре и вот в марте прикатилось к скромному герою Вашего повествования. Пару месяцев журнал рассуждал, куда девать письмо — ну не печатать же! И прислал мне. Ну что ж, спасибо им, потому что Ваше письмо доставило удовольствие вначале моей маме, а потом и мне. Спасибо Вам (более сильное, чем им).

Письмо Ваше, действительно, написано сильно и страстно и как мне, грешнику, кажется — вполне справедливо. Однако сомневаюсь, что какой-то орган соберется печатать письма в мою защиту. Сообщаю Вам как другу, что дополнительный курьез заключается в том, что «Комсомолка» в 1972 году хвалила повесть «Приключения Васи Куролесова». Автором рецензии на мою книгу был Фазиль Искандер. Начисто забыв свою хвалу, воздали и хулу. Вообще с этой газетой у меня совершенно юмористические отношения. Начались они с заметки «Чувство цвета и чувство правды» в 1960 году, когда меня громили как художника. Потом похвалили книгу «Чистый Дор» (Яков Аким), потом был и Фазиль, но вот дожили и до Веденяпина. Должен Вам рассказать, что несколько писателей (Я. Аким, В. Железников, Т. Гайдар) написали короткое письмо в мою защиту, но оно как-то не напечаталось. В «Советской культуре» директор студии «Диафильм» сумел ответить с достоинством, но на этом дело и кончилось. Сейчас оно считается «замятым». Скажу Вам честно, что я постарался внимания не обратить. Но и наслаждения не испытал. Опасения, что литературные чиновники примут к сведению, были, но вроде бы пока не оправдываются. Ходят слухи, что «Комсомолка» не прочь воздать мне хвалу, хрен знает, пока все это неясно.

Моя мама требует, чтоб Ваше письмо было напечатано. Но — видит Бог — где? Мне этим заниматься совсем неловко. Можно бы послать в журнал «Детская литература». Или в «Огонек»? Не знаю.

В конце концов, самое главное, что у меня есть такой друг, как Вы. Это, пожалуй, дороже всего. Пожалуйста, откликнитесь теперь уж прямо и расшифруйте буквы А В. За мной, по крайней мере, — книга Вам в подарок Хотите по почте? Могут спереть. Такие случаи бывали.

Если будете в Москве, прошу Вас, попробуйте меня разыскать. Телефоны: ***.**.** (Ольга Дмитриевна, мама), ***-**.** (Наташа — жена). Адрес: 105203, Москва, Нижне-Первомайская, **, кв. ***.

Приписка: Посмешили рассуждения об ушах, отдавленных медведем. Хорошо.

История эта осталась далеко в прошлом, мои тогдашние горячность и боевой задор кажутся сейчас едва ли не дворовыми играми. И самое печальное — умер Юрий Коваль, и заменить его пока некому. Такие, как он, писатели приходят в литературу редко. Раз в полвека, не чаще. А его письмо для меня — неважно, что в нем написано, — как старинная фотокарточка, как билет в счастливую страну детства, как напоминание о высоком труде писателя и уважении к человеку, который дарит нам веселые и умные книги.

Плейбои тоже смертны, и если мне скажут, что смерть — не плейбойская тема, я повторю то, что я только что сейчас сказал. Впрочем, речь пойдет не о смерти плейбоя. Вернее, нет, в молодости он все-таки был плейбоем, или хотя бы отчасти. Много лет назад, когда мы с ним познакомились, я часто видел его в мастерской двух веселых полуавангардистских скульпторов, с гитарой в руке, поющим слегка неприличные песенки в окружении бутылок и женщин. В том кругу заниматься сексом называлось оказывать скорую помощь, и он тоже, кажется, ее нередко оказывал. Они срывались резко и исчезали — хохоча, вместе с женщинами, а я ехал на троллейбусе домой — я был для них еще маленьким.