Борис Альтшулер - Сахаров и власть. «По ту сторону окна». Уроки на настоящее и будущее

О том, что Люся знакома с “Академиком”, как в нашем кругу за глаза почтительно именовали Андрея Дмитриевича, и помогает ему в правозащитной деятельности, мы были осведомлены: хорошо помню вечер в 1970-м, когда Елена Георгиевна не вошла, а словно на крыльях влетела к нам с сияющими глазами, только что вернувшись из Калуги, где в тот день проходил процесс Вайля-Пименова. Остановившись в дверях, она не сказала, она выдохнула восторженно: “Какой академик!” Задним числом можно сказать, что то была любовь с первого взгляда».

Сахаров:

«15 июня 1970 года в Ленинграде на аэродроме местного сообщения у трапа самолета и в лесу около маленького городка Приозерска были арестованы две группы людей, которые хотели захватить самолет, чтобы бежать из СССР в Израиль. Таким образом, это дело в своей основе являлось еще одним трагическим следствием отсутствия в СССР свободы выбора страны проживания, свободы эмиграции… Предполагалось закупить все билеты на небольшой самолет местной авиалинии, вылетающий из Ленинграда, при посадке самолета в Приозерске связать летчиков и оставить их на летном поле. После этого к находящимся в самолете должны были присоединиться несколько участников, проведших ночь в лесу под Приозерском, и все вместе должны были лететь в Швецию и там сдаться властям.

Несомненно, весь этот план был авантюрой и нарушением закона, за которое его участники должны были понести уголовное наказание. Однако все же их планы были не столь тяжелым преступлением, как то, в котором арестованные были обвинены на суде. Опасность для летчиков была минимальной, а посторонних пассажиров, жизни которых могло бы угрожать похищение, вообще не было. Захват самолета предполагался на земле – таким образом, это не было бы воздушным пиратством. И уж, конечно, их действия не были “изменой Родине” (статья 64 Уголовного кодекса РСФСР, предусматривающая наказание вплоть до смертной казни; согласно закону, измена Родине подразумевает действия в ущерб территориальной неприкосновенности, государственной независимости или военной мощи страны)…»

БА:

В группы из двенадцати «заговорщиков» входили десять евреев-отказников (включая близкого знакомого Елены Боннэр отбывшего ранее семилетний срок заключения по политической статье Эдуарда Кузнецова и бывшего пилота Марка Дымшица), а также два товарища Эдуарда Кузнецова по заключению, тоже «политические», – русский Юрий Федоров и украинец Александр Мурженко. Операция готовилась в глубочайшем секрете от родственников, друзей и знакомых, но, как выяснилось и что можно было предполагать, не от спецслужб.

Сахаров:

«Сразу после ареста Кузнецова и его товарищей Люся вылетела в Ленинград, где застала обстановку полной растерянности среди знакомых Кузнецова; она одна поехала на аэродром и узнала, что Кузнецов и другие действительно были арестованы там у трапа самолета (этому предшествовала драка между московскими и ленинградскими гебистами – очевидно, на почве конкурентной борьбы за право главенствовать в операции ареста).

Обстоятельства ареста и про драку ей рассказал приемщик багажа. В ближайшие дни Люся подала заявление, что она – тетя Кузнецова, и таким образом получила право “родственницы” (мать Кузнецова не была в состоянии активно действовать; возможно, КГБ знало, что Люся – не истинная тетя, но смотрело на это сквозь пальцы). Люся в первые же недели приложила очень много сил, подбирая адвокатов для Эдика и других обвиняемых, еще больше усилий в этом деле потребовалось от нее в дальнейшем – на протяжении более 10 лет.

В декабре начался суд. В качестве ближайшей родственницы Люся присутствовала на всех заседаниях, а вечерами каждый день по памяти восстанавливала запись суда. Иногда она сама ездила в Москву и немедленно возвращалась, иногда ездили ее друзья; в любом случае в Москву поступала самая свежая оперативная информация, немедленно печаталась и передавалась иностранным корреспондентам… Люсина информация получила широкое распространение в СССР и за рубежом и очень способствовала международной известности и защите обвиняемых.

Из Люсиных эмоциональных впечатлений на суде – инфантильность, детскость многих, не всех, конечно, подсудимых – и зловещая серьезность, жестокая торжественность судебной машины. 24 декабря был вынесен приговор. Марк Дымшиц и Эдуард Кузнецов были приговорены к смертной казни. Юрий Федоров (отказавшийся участвовать в следствии) как “рецидивист” был приговорен к 15 годам заключения; Алик Мурженко (тоже “рецидивист”) – к 14 годам, оба – к особому режиму. К очень большим срокам были приговорены и другие обвиняемые. (И. Менделевич – к 12 годам, С. Залмансон – к 10 годам и аналогично для других.)