Ариадна Эфрон - Вторая жизнь Марины Цветаевой. Письма к Анне Саакянц 1961–1975 годов

Насчет Орла (жду по вехам Вашего письма); имейте в виду, что врать теперь начинаю я, т. к. иначе не смогу объяснить ему причину своего длительного молчания. Сделаю вид, что уже писала ему, но ответа не получила. Вранье не ахти, но ситуация также. Сегодня ему пишу, что удивлена его молчанием. Пусть лучше он оправдывается, нежели я. Восторг Твардовского меня радует пока лишь наполовину, т. к. я — свидетель подобных его восторгов, кончавшихся нередко плачевно для вверенных ему рукописей [161]. Но, с другой стороны, книжечка неплоха, статья ловка, так что можно однажды «повосторгаться» и с открытым забралом.

«Бабуин» [162]уже пристроен, но пока еще у нас; конечно, он только жалкий полукровка, где уж ему пленить Вас или Ваших знакомых; я и не навязываюсь со своим товаром. Могу лишь заявить с гордостью, что расистские взгляды на кошек мне глубоко чужды. Весь прошлый год я дружила с тощим помойным длинноногим котом, необычайно умным и душевным зверем. Но он пропал, верно, хозяева с ним расправились за что-нибудь украденное.

Среди маминых знакомых, которых Вы перечислили в предыдущем письме, интересно мог бы рассказать о ней Эйснер, хоть он и краснобай (был когда-то). Сеземанов в смысле воспоминаний надо гнать в шею — (Алексея, кстати, во всех смыслах гнать не вредно) [163]. О двух российских знакомых ничего сказать не могу — я их не помню — или не знаю.

Рука моя вошла в норму, чего не могу сказать о голове — по-прежнему пустой, тяжелой и усталой. Не то, что писать, но и читать ничего не в состоянии, кроме тарусской газеты, успокоительно действующей на мою тонкую (где тонко, там и рвется!) психику. В гагаринские дни в газетке этой было, например, помещено стихотворение, начинающееся строками:

Ведь, не правда ли, свежо и непосредственно?

Ну итак, приезжайте непременно. Ближе к делу напишу, как к нам добираться, а может быть, и сама до этого выберусь в Москву и расскажу. Даже если будет дождик — приезжайте, распогодится. Отдохнете за свою недельку хорошо, тут дивные места. Между Тарусой — маминой колыбелью — и той «прихожей», где она жила в Москве, — целая жизнь, о которой расскажу Вам. А увидев своими глазами «прихожую», нужно посмотреть и колыбель… Будете жить в нашем сказочном мезонинчике, оттуда вид — на все тарусские стороны света, близи и дали, на Оку, луга, леса; гулять будете сколько хочется; пить молоко, есть кашу (не только, конечно!); спать вволю. Загорите, нос облупится. (Последнее, конечно, т. е. погода, зависит не от меня, но мы очень попросим ее быть к нам милостивой.).

А пока целую Вас, и до скорой встречи. А. А. шлет сердечный привет.

Анечка милая, от Орла слащавая и неконкретная весточка, в Москве будет (если) числа 6-го дня на 2, наша встреча переносится на август, когда и приедет надолго. Я очень жду Вас в любую погоду. Приезжайте непременно, сделайте все возможное, и сверх того.

Выезжайте рано утром (здесь отоспитесь), т. к. после поезда 8.20 огромный перерыв (новое расписание, увы!). До 8.20 поезда с Каланчевки каждые приблизительно минут 40, после — с Курского 9.20, а с Каланчевки нет. В Серпухове сейчас же бегите к будочке билетной (справа от вокзала), берите билет на автобус — они каждый час. Наш ориентир в Тарусе — «старая пекарня» — бывшая церковь на Воскресенской горке.

Целую, ждем.

Анечка, милая, только что получила все посланное Вами. За все спасибо, особливо за письмецо. Завтра напишу Вам как следует, а сейчас тороплюсь (если успею), передать эту записочку Оттену, который отправит в Москву (если не забудет!). Хочется, чтобы Вы узнали, что бандероль Ваша «без недозволенных вложений» дошла. Сердечные же Ваши чувства к Тарусскому домику и его обитателям здесь с нами, постоянно. Владыкину [164]напишу завтра, вложу в конверт Вам, может быть, также удастся отправить со знакомыми, чтобы скорее дошло. Почта здесь прихрамывает, ибо почтари заняты сенокосом и варкой варенья.

О делах: если будете на ул. Горького, спросите в большом книжном магазине (новом), в отделе поэзии «Новую поэзию Китая» и Варналиса [165]. Может быть, есть и можно просто купить. Там я не так давно покупала, сдуру по 1 экземпляру.

Ради бога, не ходите в Союз и ничего не спрашивайте — все уже известно через Вигдорову [166]— об этом завтра подробнее.

Шушка еще пузатая, дерется с такой же пузатой соседской (тетиной) кошкой; сигает по деревьям. А. А. в Москве на несколько дней; Орел молчит; пытаюсь добить Лопе; перевод ужасен, первоначальный текст тоже. Кошмар, помесь рвотного со снотворным эта комедийка.