Ариадна Эфрон - Вторая жизнь Марины Цветаевой. Письма к Анне Саакянц 1961–1975 годов

1) Я против двух заявок в одно и то же «Искусство»; да они и не пройдут. Сейчас надо жать на пьесы, думается мне, т. е. (всегда) запускать вперед наиболее проходимое, чтобы оно открыло путь следующей стадии. Если, скажем, пошла бы книга по «эстетике», отстранив собою пьесы, то пьесы в результате могли бы долго не увидеть света; «эстетика», собранная воедино, может (да и должна!) вызвать определенный идеологический отпор определенной части критики. Думаю, после выхода (даст Бог) тома в «Библиотеке поэта», надо будет схлопотать заявку на том прозы (биографической, очерковой и т. д.), может быть, в Гослите же; тут уже большая «опора» в том, что ряд вещей, кусочками или целиком, появляется в периодике; а потом уж «эстетика». Так мне думается. А Вам? — (Кстати, почему не вернули письмо Владимира Николаевича? Надо ответить, а я уж и не помню, что он писал!) Второе : я хотела бы заняться примечаниями к Пушкину по возвращении в Москву в ноябре, вместе с Вами; то, что делаем (более или менее) совместно, лучше и делать в худшем случае на расстоянии телефонного провода и вблизи архива. Вести переписку по возникающим вопросам — нелепо и отнимает время, которого нет. Последнее тарусское время хочу, сколько возможно, двигать перевод; в Москве будет куда труднее и дёрганее. 3) Шухову написала более или менее то же, что и Вы; кроме того — знакомым относительно покупок номеров «Простора» туда же, о чем сообщала Вам.

Инка совершенно больна — и душой и телом; я в ужасе, что она в таком состоянии приезжала, и мы с ней даже и двух слов сказать не могли друг другу. Что касается ее участия в рифмовке подстрочника гишпанца, то Сашка напортачил, но она еще и, сверх того, наврала; приходится каждую строку сличать с подлинником. Слава Богу, что он есть, и слава Богу, что сама более или менее разбираюсь; ей это — куда сложнее; у абсолютно ей незнакомого языка — свои сложности. Целую, спешу — а письмо дойдет Бог знает когда! А. А. целует.

Гарик Суперфин [1030]собирается публиковать очерк МЦ о Мандельштаме в каком-то университетском вестнике — сказала Инка. Куда конь с копытом… [1031]

Всё забываю: Людмила получила все деньги, бесконечно благодарна, крыша покрыта.

Милый Саакянец, пришла Ваша бандероль и тронула, и обрадовала нас бесконечно. Дело в том, что Кафка [1032], щедро «отваленный» M-me Райт [1033], оказался дефектным (надо же!) — туда «вмонтировали» еще пол-Грегора (который печатался в «Иностранной литературе») — зато вышло полтора еще чего-то, еще неустановленного нами. Впрочем, Ритин экземпляр оказался вполне кафковским ! Спасибо и за Пьяфицу; хватит с нас и трофименковской, за Юнгерше [1034]«бегать» не обязательно…

Оценили ли Вы по существу приближающуюся «угрозу» тетиасиных всплесков в «Новом мире»? Тут надо будет подумать о потоке писем верных читателей; детврач, верно, к тому времени вернется, в частности…

Тут всё по-прежнему. Тружусь целыми днями, «выходом продукции», как всегда, недовольна, но и то слава Богу, что он (т. е. «выход») вообще есть. Саша Гриб звонил по телефону и разъяснял свои «пробелы». Гости не обходят наш хцилый домик: должна 18–20-го приехать некая тетка из Калуги (из прежних давних знакомых); посетили двое: мальчик и девочка (в смысле молоденькие) обожатели МЦ, посланные в Серпухов «на картошку» студенты; «он» оказался … внуком няньки детей фабриканта Эйнема [1035]; кто такой Эйнем — спросите у родителей; но что этот самый нянькин внук любит и даже отчасти понимает Цветаеву — грандиозно! И забавно…

Животы мои не болят, но еще не наладились. Большая просьба (вроде тети Аси!) пришлите ценной бандеролью бутылочку Холосас’а [1036] ; почта принимает; положить в коробочку в вате, ладно? Простите за вечные поручения! Целуем

Милый Рыжий, если Вы решите провести «ноябрьские» в Тарусе, то не забудьте очень заблаговременно забронировать номер в гостинице; это значит прямо сейчас же послать почтовый перевод на имя директора гостиницы с просьбой оставить за Вами номер (скажем — двенадцатый, там останавливались «Чижики» и остались очень довольны; это — двойной, может быть, кто-нибудь с Вами поедет, а может быть, одна будете «гужеваться») — на такие-то числа; номер (двойной) стоит 1 р. 50 в сутки; «ординарных» (номеров) там мало, и если платить за одно место, то рискуешь попасть на праздники «в общую камеру». А в «двойном» сможете и отдохнуть хорошо, и может быть, поработать даже, если захочется. Это, конечно, я пишу на всякий случай, т. к. у Вас могут быть совсем другие планы, и т. д. и т. п.