Ариадна Эфрон - Вторая жизнь Марины Цветаевой. Письма к Анне Саакянц 1961–1975 годов

Новости: Коля [1026]перезаразил многих своим гриппом; правда, у тех пока проходит без осложнений, но t° — высокая; в частности, Ваша визави, Марина Казимировна [1027]чувствует себя плохо и не работает (к тому же машинку взяли у нее на ремонт). Врачи считают, что грипп всё же не той формы, что у Коли — другие возбудители вируса, более вредные, тем не менее однако — эпидемия. А, собственно, зачем Эзоповским языком? Ищут людей (и находят) — распространявших и печатавших списки «нелегальщины» — (Солженицын, Гинзбург, Шаламов и еще кто-то, «воспевавший» (в списках) «1 день Ивана Денисовича» — с определенным уклоном в антисоветчину) Марине Казимировне, одной из «распространительниц» предполагаемых, пригрозили высылкой из Москвы, забрали машинку на проверку шрифта. Нащупывают «коллекционеров» нелегальщины и машинисток, «шлепавших» списки. Бумажку эту немедленно уничтожьте. Целую, будьте здоровы!

N. B. В 11–12 №№ «Нового мира» должна идти Асина проза, воспоминания о М. Ц. Уже была верстка.

Милый Рыжий, сегодня опять распогодилось, а то уж больно муторно началась было погода; оказывается, мы успели отвыкнуть от тарусской (грязной и пасмурной) осени и вовсе не обрадовались ей. Но в домике уютно, печку топим. Срезанные цветы еще роскошествуют на террасе, а те, что пытались жить в «естественных условиях», от них же, от условий, и погибли. Приезд Давида и Инки оказался не вполне удачным по обстоятельствам, т. к. в этот же день приехали Адины «Чижики» — Таня и Гриша, и принимать обе разномастные пары мы как-то не сумели. Я ужасно благодарна Вам и Инке за вашу заботу (конечно, и Давиду тоже, но он лишь ваше производное — или как там называется — в данном случае!) — и так же ужасно ею огорчена.

Весь трогательный сценарий спасения мнимых утопающих (Адино паническое письмо — Ваша реакция — внезапно возникшая необходимость посоветоваться именно Давиду (так! — Т. Г. ), именно со мной , именно о Гарике ! [1028]Именно в единственный Давидов и Инкин выходной! и т. д. и т. п.) — светел и сердечен, как настоящий сценарий эпохи расцветающего коммунизма! И даже сверх того! Но , Анечка милая, ради Бога никогда не тормошите людей и сами не тормошитесь по «сигналам» А. А., ибо их, обычно, дает сердце, не опирающееся на мало-мальский рассудок; а в каждом настоящем сигнале требуется эти два компонента. Дело в том, что у нас в Тарусе есть два прекрасных и опытных врача, один из коих — автор понравившихся Вам воспоминаний [1029]; я была у него (на дне рождения его «правнука», вернее, правнучатого племянника); он в три секунды разобъяснил мне, что у меня не рак и не поджелудочная железа; всё это я пыталась прокричать Вам по телефону — но тщетно; Вы жужжали и гудели так, что прорваться было невозможно; то немногое, что Вы слышали, понималось Вами наоборот… и т. д. Кошмар!

Я хотела было, в наказание А. А. за ее недопустимое паникерство (чисто эмоциональное и связанное с посещением Ольги Николаевны, которая, кстати, уже встает, весела, бодра и т. п.), — предъявить именно ее Давиду, под видом меня; но Инка, приехавшая в качестве буфера , увы, помешала этому… А жаль!!! — С прелестным добродушием, так мило отличающим меня от всех прочих живущих на земле, я включилась в ваш сценарий, охотно рассказывала Давиду про Гарика все то, что он знает лучше меня, и милостливо дозволила его доброте и психиатризму ощупать меня трепетными руками и выслушать краснеющим ухом. Он был чрезвычайно внимателен, и вообще очень мне понравился, ибо в нем заложено столько же раввина , сколько и врача. Со временем из него получится хороший врач; сейчас же он слишком молод, и поэтому у него совершенно отсутствует утверждающее, убеждающее начало, особенно необходимое психиатру; это приходит с опытом. Именно поэтому не создалось прочного контакта с Гариком, которому во враче (да и многим) требуется опора, утверждение, сила (не о гипнотической речь!), а не вопрос. Ответ, а не вопрос… Эту «слабинку» Гарик почувствовал с первой встречи. Сейчас Давид способен помочь лишь тем, кто (как Инка, скажем!) верит ему с первого взгляда; но ведь в его области более половины больных — упорствующих…

Относительно перевода: я попрошу умеренную и целесообразную отсрочку; «соавтора» мне не надо, ибо Вы забываете о том, что речь идет о стихотворном переводе большой вещи, требующей, помимо, предположим, знания языка, еще и умения «стихослагать», справляться со сложными стихотворными формами, с определенным, несколько архаизированным, стилем русского языка… и т. д. Никакая Лепина и прочие «испанисты» не лезут в эти ворота; кто лезет — тот и переводит самостоятельно и не нуждается в «анонимном» (тем более!) соавторстве. А мне «редактировать» чужие огрехи труднее и огорчительнее, чем свои собственные. Только что получила Вашу записочку от 9-го (письма идут 3–4 и до 5! дней!).