С Голынец - Иван Яковлевич Билибин (Статьи • Письма • Воспоминания о художнике)

Теперь, может быть, ее уже и нет. Я видел ее летом 1903 г., и тогда еще мне говорили, что ее хотят снести, а на месте ее поставить новую, точно такую же. Воображаю, что это будет за копия!

Когда я увидел эту церковь, я пришел в благоговейный трепет; я пожалел, что я не великан и не могу взять это милое архитектурное произведение и перенести куда-нибудь далеко, в сохранное место.

Остов церкви имеет форму креста; в центре его на восьмигранном срубе (восьмерике) покоится высокая чрезвычайно грациозная шатровая крыша, крытая своеобразной деревянной чешуею, изрезанной зубчиками, называемой в тех местах "лемехом". На конце каждого из выступов крестообразного остова стоит по маленькому шатерчику, с главкой, что придает всей церкви особенно оригинальный вид. На наружной стене церкви видны следы бывшей прежде крытой галереи и крыльца. Уже пятьдесят лет, как в этой церкви не служат. Она покосилась набок и вросла в землю. Заколоченная досками дверь глубоко вошла в почву и открыть ее не было никакой возможности. Я пробрался туда через окно, прыгая с значительной высоты вниз. Внутри — гнилые, танцующие под ногами половицы, запустение и стаи вспугнутых галок, с гамом разлетевшихся в разные стороны.

Священник в Верховье молодой и не мог поэтому мне дать точных данных по истории Богородицкой церкви. Старик-псаломщик рассказывал, что прежде, еще на его памяти, церковь стояла на столбах и на таких высоких, что под нее подъезжали на лошадях, которых привязывали к чугунным кольцам, вделанным в столбы.

Год постройки церкви неизвестен. Бумаги сгорели. Псаломщик рассказывал, что умерший диакон, занимавшийся историей этой церкви, говорил, что, по его изысканиям, церковь построена в 1439 году. Во-первых, псаломщик мог не точно передать слова покойного диакона, да и последний мог ошибаться: больно уж древняя цифра—1439 год. Надо, однако, заметить, что церковь очень ветха, и, тогда как многие церкви XVII века стоят и по сии дни совершенно крепкие и бодрые, Богородицкая церковь сильно отстала от них в этом отношении.

Верстах в трех, четырех от Верховья, в погосте, называемом Поча, стоит другая рубленая шатровая церковь, но относящаяся уже к XVIII в. Вообще, надо заметить, что на севере существует масса великолепных шатровых церквей, построенных в XVIII в. Как известно, еще со времен Никона шатровая форма церкви была запрещена высшей духовной властью, но форма эта была до того излюбленной, что дожила в некоторых глухих местах даже до начала XIX в.

В Поцкой церкви великолепное крыльцо: крытая лестница по воздуху спускается с паперти и затем раздвояется на обе стороны. Форма получается необычайно богатая и красивая. Нельзя обойти похвалою священника этой церкви отца А. Певгова, тоже совершенно молодого человека, который, получив Поцкий приход, нашел это крыльцо в совершенно развалившемся виде и сам опять поставил его совершенно так, как оно стояло прежде.

Как образец шатровых церквей XVIII в., вполне сохранивших весь колорит церквей XVII в., я даю снимок с церкви Верхней Троицы на Уфтюге в Сольвычегодском уезде Вологодской губернии.

В том же уезде, недалеко от Северной Двины, верстах, кажется, в 12-ти от заштатного городка Красноборска, находится массивная шатровая церковь 1642 г. в погосте Белая Слуда. Эта церковь хорошо известна. Шатер ее недавно подновлен. "Лемех", сплошь покрывающий его прежде, оставлен только под самой кровлей, остальная же часть его покрыта тесом, и весь шатер окрашен в ярко-зеленую краску. Главки, к громадному сожалению, обшиты жестью, но, к счастью, этим ремонт и ограничился. Восьмерик, срубленный из титанических бревен, ставших темно-коричневыми от времени, остался нетронутым. Я даю здесь снимок с детали этой церкви, охватывающей вход, крытый ход и часть сруба.

Делая перечень снимков, помещенных в этой статье не по местности, а по типу постройки, я должен отметить интересную шатровую церковь в Челмужах Олонецкой губ. Повенецкого уезда, в Почозере Пудожского уезда и в Павловском — Каргопольского той же губернии.

Челмужи — один из российских курьезов. Это государственный архаизм. На берегу Онежского озера, в медвежьем углу, стоит обыкновенная деревня, и вдруг, оказывается, что живут в ней не крестьяне, а бояре Ключаревы. Когда бояре, во время петровских реформ, перестали существовать как бояре, то эти челмужские были, очевидно, забыты, и вот теперь, в XX в., на северо-восточном берегу Онежского озера, мы встречаем горсть людей, которые причисляют себя к сословию, упраздненному уже двести лет тому назад. С виду они простые крестьяне.