Полеты, работа на время вытеснили томление ожидания. Миша, который был посвящен в события, происходившие в Москве, вспоминал, что Георгий как-то преобразился: ходил веселый, жизнерадостный; добрая открытая улыбка не сходила с его лица.
Незадолго до отъезда в Центр подготовки космонавтов пришел приказ о присвоении Добровольскому очередного воинского звания — майор.
А вскоре по приказу из Москвы семья начала готовиться к переезду. Перед отъездом Георгий предложил Мише сфотографироваться на память.
— Будешь знаменитостью — не забывай, — смеялся Миша, — а забудешь — у меня останется вещественное доказательство, и я тебе напомню.
Георгий знал цену дружбе. Со своими товарищами он постоянно поддерживал связь и добрые контакты, не ленился писать письма, которые были проникнуты таким вниманием, что друзьям, даже не любителям писать, совестно было не отвечать.
Полковые друзья тоже не забывали бывшего своего замполита. Ко дню рождения прислали сувенир: над планетой Земля мчится космический корабль. И написали: «Жми, Жора!». В ответном письме он писал: «Передай, пожалуйста, всему личному составу: «Служу Советскому Союзу!», а Борису Петровичу, что я очень тронут вниманием».
Отец и сын Добровольские
Мише Георгий писал: «…У меня не всегда все идет гладко. Иногда лучше, а иногда и хуже других. Как всегда в таких случаях я внутренне очень переживаю, сам себя терзаю и подвергаю все страшному анализу…»
Новое место службы Добровольского называли Звездным. Учась в Военно-воздушной академии, Георгий не раз проезжал эти места.
Именно здесь всего в нескольких домах поселились космонавты с семьями и многие из тех, кто принимал активное участие в подготовки звездных стартов.
Жизнь в Звездном началась с занятий по общекосмическим дисциплинам, а потом по теории космического полета, конструкции космических систем, астронавигации и т. д.
На экзаменах и зачетах преподаватели порой удивлялись, как за такое короткое время слушатели успевали впитать в себя столько знаний. Вспоминая этот период в учебе, Добровольский говорил: «Наше желание слетать в космос было столь высоко, что все, что в нас впихивали преподаватели, умещалось, как в растягиваемую емкость, и не проливалось. Мозг насыщался, но не перенасыщался потоком знаний».
Не только теорией космонавтики были заняты слушатели. Здесь, в Центре подготовки космонавтов, из них готовили всесторонне грамотных и физически закаленных и тренированных людей, готовых к большим физическим и моральным перегрузкам. Физподготовка была целенаправленной — для развития выносливости, вестибулярной устойчивости, координации тела, быстроты реакции.
Космонавты бегали по пересеченной местности, ездили на велосипедах, играли в хоккей, футбол, волейбол, теннис. Для выработки вестибулярной устойчивости использовались специальные снаряды: батут, качели… И, что особенно радовало Георгия, наряду со специальными тренировками будущие космонавты много летали на самолетах разных типов и прыгали с парашютом.
Более всего полюбились Добровольскому спортивные тренировки в бассейне. С трамплинов различной высоты можно было выполнять прыжки в воду, делая при этом ласточку, спады, перевороты, причем движения его были красивые, отточенные. Здесь с ним соперничать мог только Герман Титов.
С нетерпением ждал Добровольский и парашютных прыжков. Прыгал он всегда спокойно, уверенно, без тени сомнения. Инструктору, руководившему прыжками, нравилась техничность Георгия. Задания на прыжки непрестанно усложнялись: с продолжительной задержкой, на точность приземления, прыжки в воду. Георгий выполнил норму парашютиста-спортсмена первого разряда.
Покидая госпиталь после комиссии, Добровольский думал, что еще не скоро вплотную опять столкнется с врачами.
Но дотошные врачи отсутствовали только при проведении специальной космической, чисто технической подготовки. В остальных случаях они были постоянно рядом, организм космонавтов находился под их неусыпным контролем. И это еще не все. Целый комплекс тренировок проводился врачами и при их участии. Если в госпитале Добровольский миновал такую «экзекуцию», как проверка на «жаропрочность», то в Центре подготовки космонавтов он попал в руки врача, руководившего тренировками в термокамере.
Предполагалось, что в случае отказа системы терморегулирования на борту космического корабля, космонавту в пределах примерно часа (до выполнения посадки) придется работать в исключительно тяжелых условиях, когда температура в кабине может подняться до шестидесяти — семидесяти градусов. При тщательном контроле за состоянием организма космонавта врач в термокамере знакомил будущих исследователей космоса с влиянием на него больших температур. При этом предлагал выполнять даже некоторые задания.
Читать дальше