Лев Тихомиров: Тени прошлого. Воспоминания

«Я что-то опять расклеиваюсь. Сверх того, моя "Византия" (часть II в книге “Монархическая государственность” называлась “Римско-Византийская государственность", или же речь идет об отделе третьем в этой же части — “Византийская государственность”. — М. С.) идет скверно. Голова устала, не вяжется мысль… И потом думаешь: из чего я тружусь, для чего? Даже берет сомнение: точно ли есть у меня ум, способный отыскать и указать правду? От Бога ли вес мои труды, для совершения которых мне нет удачи, ни сил внутренних, ни внешних? Вот это уж очень тяжкая мыслб» [15] Дневник Л. А. Тихомирова. 1 ноября 1903 года. ГАРФ, ф. 634, on. 1, д. 12, л. 74. .

«Болезнь прервала мою "Византию”. А ведь это лишь небольшая доля труда — весь в 10 раз больше… Не видать мне его конца. Да боюсь, что все эго “академический труд”. Наша Монархия так разрыхлилась, что Господь один знает, каковы ее судьбы… Главное — в о́бществе подорвана ее идея, да “самого” общества-то нет. Все съел чиновник. Система “монополий” и казенных предприятий проводит чиновника и в экономику страны. Ну а на этом пути — Монархия может быть только “переходным моментом”. Нужен гений, чтобы поставить Россию на путь истинно монархического развития. Мое сочинение, может быть, могло бы послужить будущему Монархической реставрации. Но для настоящего оно бесполезно. Ни очами не смотрят, ни ушами не слушают. Слишком вгрузли все в бюрократию и абсолютизм [16] «Совсем разрушаюсь, должно быть, уж недолго протяну на свете. Сказать правду — не хочется умирать. А тут ешс семья — без средств, без малейшего обеспечения. Тяжкие мысли…» (Дневник. 22 августа 1903 года. ГАРФ, ф. 634, on. 1, д. 12, л. 16). .

И в этих борениях со своими духовными слабостями, физическими болями, печальной будущностью всей семьи (в случае смерти Льва Александровича остающейся и без тех скромных средств к существованию, которые доставляла изнурительная работа выпускающего редактора газеты 4Московские ведомости [17] Дневник Л. Л. Тихомирова. 12 ноября 1903 года. ГАРФ, ф. 634, оп. 1,д. 12. л. 82–83 и др. ) [16] «Совсем разрушаюсь, должно быть, уж недолго протяну на свете. Сказать правду — не хочется умирать. А тут ешс семья — без средств, без малейшего обеспечения. Тяжкие мысли…» (Дневник. 22 августа 1903 года. ГАРФ, ф. 634, on. 1, д. 12, л. 16). Л. А. Тихомиров не прекращал своего труда.

Это то, что можно смело назвать настоящим подвижничеством во благо Отечества.

На склоне лет, уже завершив главные труды своей жизни и поселившись в Сергиевом Посаде, поближе к преподобному Ссрппо, с 1918 года, в обстановке торжествующей революционности, Лев Александрович Тихомиров начинает писать воспоминания с общим названием «Тени прошлого [17] Дневник Л. Л. Тихомирова. 12 ноября 1903 года. ГАРФ, ф. 634, оп. 1,д. 12. л. 82–83 и др. . Воспоминания были задуманы оченыиироко — он предполагал написать около восьмидесяти очерков о событиях и людях, которые дали бы возможность почувствовать атмосферу его жизни, попять состояние русского (или заграничного — периода эмиграции) общества второй половины XIX — качала XX столетия. Все. что прошло перед глазами этого выдающегося человека па протяжении более чем семи десятилетий его жизни, нашло отражение в мемуарах.

Это воспоминания, написанные гшсателем-христиаиином, цель которого не сведение счетов со своими друзьями-противниками, с прошлым, а создание документального среза эпохи, ее духовных настроений и социальных стремлений. В повествовании картины «семейной хроники [17] Дневник Л. Л. Тихомирова. 12 ноября 1903 года. ГАРФ, ф. 634, оп. 1,д. 12. л. 82–83 и др. чередуются с сюжетами о русских и зарубежных общественных деятелях. Воспоминания не были закончены автором, но и в этом виде они представляют очень интересный и ценный материал об общественной жизни переломной пореформенной эпохи Российской империи.

Михаил СМОЛИН

Я всегда рассчитывал составить воспоминания о своей жизни, в которой передо мной прошло много достопримечательного. Но это намерение мне не удалось исполнить по множеству дел и занятий, поглощавших время и силы. Наконец с 1913 года, казалось, наступил для этого благоприятный момент.

Давно уже у меня начинало назревать истинное отвращение к политической деятельности, более всего вследствие нараставшего во мне понимания, что я к ней совершенно непригоден по своим силам и характеру. В 1913 году, ликвидировавши лежавшее па мне издание и еще раньше освободившись от службы, я порешил отстраниться совсем от всяких политических и общественных дел, в которых вечно стоял особняком, вне партий, будучи вследствие этого еще более неспособен к какому-нибудь полезному действию. Это намерение свое я и действительно исполнил, оставшись с тех пор совершенно частным обывателем.