Лев Тихомиров - Тени прошлого. Воспоминания

Из моих детей обе дочери выросли в Новороссийске у дедушки и бабушки, а оба сына там живали, и все мы смотрим на Новороссийск как на свое родное место. Вообще, наша семья — настоящие кавказцы.

И однако оба они, отец и мать, — люди пришлые на Кавказе. Судьба свела их сюда из очень дальних мест: отец родом туляк, мать из Бендер Бессарабской губернии. Совсем молодыми они сошлись в Геленджике, на так называемой Береговой линии, и затем весь век уже провели на Кавказе.

Отец, покойник, родился в селе Ильинском, верстах в двадцати-тридцати от Тулы, не помню, Тульского или Алексинского уезда. Родом он был чистокровный великорус, из старинной духовной семьи, с незапамятных времен служившей в Ильинском приходе. Точные семейные воспоминания Тихомировых восходят, впрочем, только до царствования Анны Иоанновны. При ней родился отец Родион, бывший священником в Ильинском. После него там священствовал его сын, Александр Родионович, от которого 8 сентября 1813 года родился мой отец, Александр Александрович. Ильинский приход преемственно оставался в руках рода Тихомировых, не всегда, однако, носивших эту фамилию. Тогда в семинариях очень произвольно давали и изменяли фамилии. Так, например, родной брат моего отца, Дмитрий Александрович, получил в семинарии фамилию Белоусов. Эта привычка выдумывать фамилии в основе, вероятно, произошла оттого, что многие семинаристы совсем их не имели; их и наименовывали по приходским храмам — Знаменский, Рождественский и т. д., или по приметам, или просто по фантазии. Но в тогдашнем крепком родовом быте духовенства все очень хорошо помнили свое родство независимо от фамильных прозвищ. В Тульской губернии есть Тихомировы, не состоящие с нами ни в каком родстве, тогда как Белоусовы, Каменевы, Лавровы — все кровные родственники ильинских Тихомировых. Старший в сонме этих разнофамильных родичей был среди них истинным патриархом, заботился о нуждах всех их, следил за поведением и т. д. В мое время таким патриархом был брат моего отца, отец Дмитрий Александрович Белоусов. Он священствовал уже не в Ильинском, где при мне был отец Лавров, а в селе Сергиевском, недалеко от Ясной Поляны, состоял благочинным над несколькими десятками приходов и пользовался глубоким уважением всего населения. Я знал его уже почтенным старцем, крепким, благообразным, очень похожим на моего покойного отца. Это был человек умный к хороший, а уж о своих родовичах постоянно думал: кого пристроить к месту, кого определить в учебное заведение, кого замуж выдать и т. п.

В то время, когда я навестил Тульскую губернию, большинство нашей родни уже покинуло духовное звание и разбилось по разным другим профессиям, но оставалось между собой в крепкой связи. В село Ильинское на приходский праздник Ильи Пророка, 20 июля, ежегодно съезжалось много родных разных фамилий и званий: духовенство, врачи, учителя и т. д., чтобы вместе попраздновать и поклониться могилам предков. Я был на одном из этих праздников, где тогда съехалось человек пятьдесят. Очень любопытное зрелище представлял этот съезд, о котором я как-нибудь дальше расскажу подробно.

Вот в такой-то атмосфере родился и воспитался мой покойный отец. Попавши на Кавказ, он уже ни разу не мог вырваться на родину, но помнил и любил ее, поддерживал переписку с братом Дмитрием и регулярно помогал своей матери деньгами. О временах детства у него сохранились самые светлые воспоминания, и родное Ильинское стояло перед его воображением как потерянный рай. Он любил рассказывать нам, детям, о родовом гнезде и рисовал на бумаге план «бабушкина домика», который я увидел в натуре через тридцать лет.

Они жили в этом домике небогато, но и без нужды. Мой дед, Александр Родионович, и бабушка, Марья Алексеевна, были люди добрые, патриархальных нравов, трудящиеся. В семье долго жила и вдова отца Родиона, моя прабабка, достигшая чуть не столетнего возраста. Это было существо кроткое и ласковое, любимица внучат, и трудилась по хозяйству, можно сказать, до последнего вздоха. Она так и умерла на своем хозяйственном посту. Нужно было что-то пересмотреть в сундуке, она наклонилась над ним да так и не встала: скончалась, погасла как искорка.

Детям жилось в Ильинском привольно. Собственно села, в смысле одного большого поселка, там нет, и общий план его довольно своеобразен. Центр Ильинского составляет погост, стоящий совершенно одиноко. На погосте — церковь Ильи Пророка, кладбище и дома причта, а теперь еще школа с помещением для учительницы. Около церкзи сосновая роща — большая редкость для Тульской губернии; и сосны старые, высокие, строевые. Я видел эту рощу уже после того, как она была испорчена вырубкой нескольких сотен стволов для построек, и то она была чудно красива. Дальше вокруг погоста тянутся обширные поля причта, так как ильинской церкви принадлежит что-то около трехсот десятин: щедрый дар прежних помещиков. Никакого жилья глаз не схватывает с погоста. Однако оно есть. Вокруг церковных земель по периферии расположено девять деревень, а по другую сторону, с четверть версты от церкви, — помещичья усадьба, скрытая в деревьях. Все это вместе и составляет то, что называется селом Ильинским.