Мин Ким - Девушка и скрипка. Жизнь на расстроенных струнах

Мы проехались с турне по Шотландии. Все члены квартета учились в Ганновере, в Германии, и я часто летала с ними туда. Мы путешествовали все вместе, и это, как ни странно, давалось мне сложнее всего. Я привыкла путешествовать в одиночестве, я сама организовывала поездки и подолгу оставалась одна. Но когда ты — часть квартета, все становится общим. Иногда мы даже ели одну и ту же еду, представляете?

Мы часто играли Шуберта. Мне было нелегко, и хотя я была рада вернуться к музыке, но мое сердце разрывалось от боли, а Шуберт как нельзя лучше выражал все, что скопилось у меня на душе — слезы, горе и счастливые воспоминания. Одну композицию мы исполняли чаще других. «Смерть и девушка». Шуберт написал ее в 1826 году, вскоре после «Розамунды». Эти два произведения были совсем разными. «Розамунда» легкая и нежная, а в «Смерти и девушке» лиризм смешан с мучительной безнадежностью и отчаянием. В 1824 году у Шуберта случился рецидив сифилиса. Он понимал, что жить ему осталось недолго и что вскоре болезнь его доконает. «Представьте себе человека, — писал он, — чье здоровье уже невозможно поправить, человека, который от отчаяния вредит себе еще больше. Представьте себе человека, чьи мечты обратились в прах». Шуберт и раньше писал пьесы, в основу которых ложились песни с драматическим сюжетом, но «Смерть и девушка» — особенное произведение. В нем смерть приходит к невинному и юному созданию.

«Дай руку мне, прелестное дитя. Я друг твой, ты меня не бойся. Прижмись ко мне и сладким сном в моих объятьях успокойся». В этом отражение собственной жизни Шуберта. Вот он, молодой и веселый романтик, автор песен, главный заводила и гуляка Вены, а вот мятущийся, одинокий, постепенно погружающийся в пучину мрака страдалец, в пучину, из которой ему еще предстоит вынырнуть, но какой ценой! В этой пьесе Шуберт говорит о радости и горе, о наслаждении и боли. Он жив, но уже чувствует дыхание смерти.

Я где-то слышала, что «Смерть и девушку» чаще всего просят сыграть в хосписах — и не трудно догадаться, почему. Эта музыка — мост между жизнью и смертью. Я чувствовала близость, если не смерти, то финала, и музыка Шуберта разгоняла мрак в моей душе. Было и страшно, и упоительно играть ее. Шуберт говорит о возможности существования иного мира, и когда твой мир рушится, эта возможность приносит утешение. «Я пытался петь о любви, — писал он, — но любовь оборачивалась печалью. Я пытался петь о печали, и печаль оборачивалась любовью». И эта трансформация особенно четко прослеживается в незабываемом, трагическом произведении «Девушка и смерть».

И все же мне пришлось покинуть квартет. Было очень грустно, но ничего не поделаешь. Ребятам было уже двадцать пять — тридцать лет, они вступали в серьезную профессию. Им пора было принимать участие в конкурсах, ведь без конкурсов, без побед, без оценки своего места в мире музыки не занять. Мне было почти тридцать пять, а к этому времени конкурсная часть карьеры уже заканчивается.

Значит, пора было уходить. Голосок на задворках моего сознания, тоненький, но упрямый, настойчиво повторял, что если я останусь и вместе с этим квартетом выйду на международную сцену, значит, прощай, сольная карьера. Раньше я была уверена, что так и есть, теперь же все изменилось. Ребята вдохнули в меня новую жизнь, словно кровь мне перелили. Благодаря им я начала приносить людям радость. Я стала сильнее, и отчаяние, владевшее мною так долго, наконец покинуло меня. Быть может, теперь мне хватит сил снова встать на ноги.

Но как же скрипка, спросите вы? Что происходило все это время с моей Страдивари? В каком футляре она скрывалась? Даже сейчас я не знаю всех подробностей. Полиция многое оставила при себе: информацией о свидетелях, которых они опросили, подозрениях, денежных посулах, они поделиться не могли. Имена многих остались в тени. Если бы всплыли их имена, их карьеры были бы окончены. Так что четкой картинки не складывается. Впрочем, мир, в котором эти люди вращаются, не любит четкости.

Это не значит, что в полиции не знали, как и что делать. Им нужно было вернуть скрипку. Кто-то из них сказал:

— Эта скрипка появилась на свет так давно, что она нас всех переживет. Мы просто хотим, чтобы она оказалась целой и невредимой.

И он прав. Моя история — лишь глава в жизни скрипки. А через сто лет, я надеюсь, глава эта станет маленькой и незначительной. Такие скрипки похожи на гигантские деревья, из которых их делали. Они переживают целые эпохи.

Моя скрипка родилась на свет в 1696 году, когда Петр Великий стал царем России. Она застала времена Наполеона и королевы Виктории, Сталина и Мао Цзэдуна. Застала две мировые войны и создание атомной бомбы. Люди приходят и уходят, скрипачи живут, умирают, империи поднимаются и рушатся, а скрипка живет. Ее прибивает то к одному берегу, то к другому на волнах удачи и успеха. Для моей Страдивари промелькнул лишь краткий миг.