Александр Черкасов - На Алтае [Записки городского головы]

Поэтому можете вообразить, что бывает на мелких проселочных дорогах и как путешествуют по ним в более или менее громоздких экипажах? Вот почему многие таежники, например, служащие люди на золотых приисках, ездят по таким снежным вертепам в небольших кошевках и в одиночку.

И все это ничего, даже, пожалуй, поэтично; но вот беда, если вы попадете под буран, да еще мокрый, или буран на морозе. А почти весь Алтай может похвастаться своими ужасными и страшными буранами. Это не то, что на Руси называют метелью, нет! Алтайский буран действительно опасен и это — страшное явление природы, это какой-то ад земли и неба, сплотившийся в одну демоническую силу, которая с ужасным воем и ревом ветра сыплет снег сверху, поднимает снизу и несет, и кружит его в такой непроглядной массе, что нет никакой возможности увидеть что-либо в каких-нибудь пяти или десяти шагах не только ночью, но даже и днем; это какая-то геенна жизни и смерти, пред которой часто нет спасения, и все мужество человека бессильно. Этот снежный ад не только засыпает дорогу, но заносит ваших лошадей и заметает экипаж до того, что все остается под снежной пеленой и гибнет, как утлый челнок в пучине моря, но не захлебываясь в волнах разбушевавшейся стихии, а медленно коченея и застывая в такой ужасной среде мглы и холода. Тут о путешествующих пешком нет и речи — гибель их неизбежна. Это верные «мерзляки», как говорят сибиряки, это «Божьи свечи», как называют их сердобольные старухи.

Конечно, многие из читателей придут к тому заключению, что все попавшие в пути под буран непременно гибнут и отправляются к праотцам, в мир теней!.. Нет, это было бы слишком жестоко и несправедливо со стороны неба. Нет, оно, посылая человеку такое страшное испытание, дает ему и ту силу противодействия, которая заключается в разуме, соображении и находчивости.

И действительно, по этому данному Богом дару даже в самые свирепые бураны многие, не только едущие в экипажах, но и пешие путники, не желая знакомиться с новым миром духов, сохраняют свою жизнь различными способами. Так, например, едущие в экипажах, видя невозможность подвигаться далее, тотчас останавливаются, выпрягают лошадей и, настегивая их, отпускают на свободу; потом поднимают оглобли кверху и, размявшись работой, залезают в экипажи (возки или повозки) и плотно закупориваются со всех сторон. Если же экипаж не крытый, например, кошева или простые пошевни, путники выбирают лишние вещи, опрокидывают сани кверху полозьями, поднимают оглобли и забираются под образовавшийся из экипажа шатер. По большей части, отпущенные на волю, нарочно в хомутах, лошади выбиваются по присущему им инстинкту или вернее своему особому соображению, в жилые места и этим дают знать жителям о случившейся беде. По большей части, лошади убегают обратно в свои деревни; если же следующая станция или жилье ближе, а буран попутный, они бегут туда, и это ясно доказывает их соображение.

Сибиряки в таких случаях народ бывалый и практичный, они тотчас и сообразят, откуда и чьи лошади, и при первой возможности дают знать надлежащей власти, а она, собрав народ и лошадей, немедленно отправляется на розыски, — конечно, если это возможно, — и по поднятым оглоблям находят живых или мертвых спутников.

Бывали примеры, что спасающиеся таким образом люди сидели по три и по четыре дня под снегом. В 1870-х годах ехала по вызову в Риддерский рудник акушерка, попала под страшный буран, просидела в возке четыре дня одна-одинешенька; ее нашли живою. Питалась она пряниками, которые везла в гостинцы.

В таких случаях хуже всего сбиться с дороги и попасть куда-либо в сторону, а тем более на края оврага и крутые берега рек. Тут история плохая — несчастные путники улетают в такие снежные трущобы с лошадьми и повозками, что их не спасут никакие оглобли, и только всесильная весна откроет погибших. Вот почему в Сибири дороги те лошади, которые следят дорогу и, чувствуя ее под ногами, ни за что не собьются с пути. Бывают даже такие, которые, бегая «на выносе», следят не только ногами, но и нюхают, как собаки.

В 187… году, в первых числах января, из Барнаула в Петербург отправился караван с серебром — «серебрянка», как называют сибиряки. День отъезда пришелся как раз в страшный буран, а отменить отправку было нельзя, потому что повсюду, по особому распоряжению, были заготовлены лошади. Все повозки каравана дружно пустились в путь и проехали станцию без особых приключений, но сам караванный, М. А. Басов, как отправляющийся с семьей, что-то призамешкался, а потому ему пришлось догонять повозки и ехать одному. И вот, не далее как в шести верстах от Барнаула, ямщик не угадал Крутой спуск так называемого Глядена, а попал в сторону обрыва страшно высокого берега Оби.