Владимир Высоцкий: Четыре четверти пути [Сборник]

Нашим спортсменам нравились его песни, и уж конечно, не только те песни, которые непосредственно посвящены спорту. Эти песни помогали им в трудных спортивных встречах и, наверное, помогали не раз перенести горечь поражения, не позволяли отчаяться, придавали сил и воли к победе.

Иногда жизнь требовала от Высоцкого по-настоящему заняться тем или иным видом спорта. Он очень серьезно относился к своей актерской работе и, если ему надо было играть спортсмена, старался по возможности освоить новое дело, чтобы не привлекать дублера. Так было при съемках фильма «Штрафной удар», где ему требовалось овладеть мастерством фигуриста, гимнаста и наездника.

Они с мамой жили тогда на Беговой, рядом с ипподромом и Дворцом спорта «Крылья Советов». В зале дворца он учился работать с гимнастическими снарядами. Получалось у него неплохо.

В том месте, где сейчас стоит Высшая партийная школа, раньше был манеж эстрадно-циркового училища. Здесь и на самом ипподроме Высоцкий учился верховой езде и джигитовке. Интересно, что на ипподроме его помнят до сих пор: он был очень общительным человеком, перезнакомился со всеми тренерами и жокеями. Несколько позже, когда мне было уже семь лет, он повел нас с братом на конюшню, нашел там старых знакомых и совершенно потряс наше воображение, лихо вскочив на лошадь и проскакав на ней как заправский джигит.

К своим тренировкам он относился с увлечением, любил рассказывать о них, делиться спортивными достижениями. Вот как он сам вспоминал в начале 70-х годов о работе над фильмом.

«Картину «Штрафной удар» я запомнил вот из-за чего.

Это была комедия студии Горького — довольно смешной фильм. Мы — Пушкарев, Трещалов, Яновский, я — играли спортсменов, которые из города за деньги едут выступать под чужими фамилиями на сельскую спартакиаду. Я играл роль гимнаста, его специальность — конь и перекладина. А наш руководитель, которого играл Пуговкин, так здорово разбирался в спорте, что перепутал все и говорит фотокорреспонденту: «А он, понимаете, так насобачился, что через перекладину на коне сигает». И в газете это напечатали.

И вот я вынужден был — по фильму — первый раз в жизни сесть на лошадь. Это был очень смешной эпизод — ноги болтаются, лошадь побежала в другую сторону, обегает препятствие… Но для того, чтобы сделать вид, что ты не умеешь ездить, нужно было очень долго тренироваться. Я тренировался полгода на лошадях и с удовольствием вспоминаю то время, потому что конный спорт стал моим любимым видом спорта: я очень люблю лошадей.

Ну а тогда я научился стоя скакать на лошадях, всякие делать номера, — и делал впервые сам довольно сложные трюки, а именно: когда лошадь шла на препятствие, я делал сальто назад и должен был попадать в седло другой лошади.

Но это, конечно, невозможно было сделать — это только в страшном сне может быть и в кинематографе, поэтому уж как-то там это монтировали. А вот выпрыгивание из седла — это я выполнял сам: я незаметно убирал ноги из стремян и, отталкиваясь от седла, делал сальто назад. Там уже, внизу, ловили.

Трюк очень опасный, потому что лошадь может ударить ногами. С тех пор мне не приходилось так особенно рисковать, за исключением фильма «Служили два товарища», где я должен был в марте падать с четырехметрового борта корабля в полной одежде в воду».

Высоцкий весело вспоминает работу над картиной, однако в жизни все было более драматично. Выполняя это самое сальто, он сильно повредил ногу и заработал на долгий срок перемежающуюся хромоту. Кстати, по этой причине он так и не прошел срочную службу на флоте, куда должен был отправиться по окончании съемок.

Когда съемочная группа уехала на Медео, где проходили съемки картины, он учился кататься на коньках, но здесь у него получалось хуже, и освоить это мастерство ему по-настоящему не удалось.

Со всеми новыми знакомыми он очень быстро находил общий язык, его искренняя доброжелательность и интерес к людям и их делу, его веселый характер и отсутствие хоть какого-нибудь апломба всех очень привлекали. Когда он занимался джигитовкой в манеже, он покорил цирковых артистов своим остроумием. Наверное, они до сих пор помнят его устные монологи про «Падеров и ловиторов» и про «Умнейфую фобаку Рекф».

Эта общительность и интерес ко всему на свете как раз объясняют такое разнообразие в его песенном творчестве, ведь интерес этот не был поверхностным: Высоцкий разговаривал с людьми совсем не из вежливости, не снисходя до их проблем, а целиком погружаясь в эту жизнь и в эти проблемы. Он по-настоящему переживал все это, представлял себя в роли рассказчиков, чувствовал себя бегуном на дистанции, боксером на ринге, так же как в работе над военным циклом он, заставший войну маленьким ребенком, словно на самом деле бросался на таран вражеского самолета, полз под пулями от траншеи к траншее, получал письмо от предавшей его любимой девушки и инвалидом возвращался к родному порогу. Эта глубина сопереживания и есть главная причина такого успеха его песен и ролей. Это и был его талант.