Том Шон - Вуди Аллен. Комик с грустной душой

Танцевальные номера, поставленные Грасиэлой Даниэле, которая ставила греческие танцы в «Великой Афродите», были сняты одним длинным кадром, в котором использовалось очень мало крупных планов, точно на такой же манере съемки настаивал Фред Астер, он хотел, чтобы было видно всех танцоров. «Это все, чего я хотел: прямые, простые сцены, и никаких склеек, — объяснял Аллен, который необычно для себя отлично проводил время на съемках этого фильма, — но, когда я показал его Харви Вайнштейну, который заплатил за него кучу денег не глядя, ему он не понравился. Обычно ему мои фильмы нравятся. Всегда, когда я ему показывал свой фильм, он ему нравился. Но с этим фильмом он попал в группу людей, которые считают, что в мюзикле люди должны уметь петь. Но в конце концов, он ему понравился. А я был так недоволен. Он хотел, чтобы я убрал одно ругательство, когда они говорят „ублюдок“, потому что тогда он мог бы показать картину в Радио Сити Мюзик Холле. А я просто взял и не убрал это слово. Я не так свои картины делаю. Так что в конце концов он был славным парнем и спокойно выпустил фильм».

Как будто чтобы показать, насколько Аллен хочет ублажать зрителей в этот момент своей карьеры, «Все говорят, что я тебя люблю» подражает его самому успешному фильму к тому моменту: «Ханна и ее сестры». Это семейный альбом, сконцентрированный вокруг зажиточного семейства с Верхнего Ист-Сайда, состоящего из адвоката Боба Денбриджа (Алан Алда) и его жены-либералки Стеффи (Голди Хоун). Как и в «Ханне», у нас есть куча сестер, в этот раз их четыре, Лэйн и Лора (Габи Хоффман и Натали Портман), Скайлар (Дрю Бэрримор), мягкая светская девушка, обрученная с Холденом Эдварда Нортона, и Ди Джей (Наташа Лионн), умудренная опытом 13-летняя рассказчица фильма. «Честно говоря, — начинает она, — мы не обычная для музыкальной комедии семья. По крайней мере, потому что мы богатые. И мы живем здесь, на Парк Авеню в большой квартире-пентхаусе». Все хорошо, кроме одного: они в точности тот тип семейства, которую вы ожидаете увидеть в музыкальной комедии, по крайней мере в той, которая у Аллена в голове, и роскошь существования Дендриджей частично приводит к легкомысленности, которая обрамляет фильм. Это получился в меньшей степени мюзикл, чем в его мечтах, — это его суррогатная версия чувств, которые вызывали такие фильмы в его детстве. Весь фильм состоит из мелизмов — это неописуемо добрая фантазия, кажется, что указания по ее созданию давали метелкой для смахивания пыли.

То, что фильм имел половинчатый успех, может нам сказать, насколько связаны с реальностью его комедии. Старые мюзиклы 1930-х могли доставать до неба, но в их видении пентхаусной утонченности не было ничего ценного. Они громко воспевали свое видение счастья для зрителей, которым нужен был эмоциональный подъем так же, как им нужен был обед. Аллен чудесно уловил эту дихотомию в «Днях радио», его почти-мюзикле 1987 года, в котором ясные полеты фантазии имели корни в реальности дождливого загородного Рокавея. От чего освобождают богачи из «Все говорят, что я люблю тебя»? Что заставляет их петь? В любой момент, когда позолоченный мир Дендриджей сталкивается с крупицами внешней реальности, в фильме начинается живая кутерьма. Это прекрасная версия Makin’ Whoopee, спетой в больнице всеми медсестрами и пациентами, использующими свои койки на колесиках и инвалидные коляски точно так же, как Астер использовал свои шляпу и трость, которые намекают на радостную вульгарность, которую Мел Брукс мог добавить в свое поведение. Там также есть уморительная игра Тима Рота в роли бывшего заключенного, которого Стеффи пригласила в дом Дендриджей в качестве шага против тюремной реформы, который вскоре использует спортивную машину Скайлар для других ограблений. «Ты можешь подбросить меня на угол Парк Авеню и 93-ей?» — спрашивает Скайлар, когда они едут по дороге, преследуемые полицейскими.

«Когда я смотрю фильм, я хочу видеть танцоров рядом с собой, в полный рост. Я ненавижу, когда их отрезают по щиколотку, я ненавижу, когда отрезают их лица. Я не люблю съемку с обратной точки. Я хочу это видеть так, как я вижу это, когда плачу 10 долларов и иду в центр города, и танцоры танцуют рядом со мной».

Как и с «Ханной», Аллен играет не главную роль бывшего мужа Стеффи Джо, который пытается найти путь к сердцу несчастливой в браке Вон (Джулия Робертс) в Венеции, он использует листок с подсказками, собранный Ди Джей из подслушанных разговоров с психотерапевтом Вон — сюжет. Который искал своего места с тех пор, как Аллен написал «Другую женщину» в 1988 году и повтор будней романтического авантюриста, которого он отточил в 70-е. Используя свои добытые нечестным путем знания, он распространяется на тему ее любимого художника (Тициан), цветов (маргаритка), мест отдыха (Бора Бора), каждый раз он закатывает глаза на камеру так же, как делал в «Сыграй это снова, Сэм»: сработало! Он возвращается к тому времени, когда он давал роли Дайан Китон и улучшал их взаимопонимание в течение 10 лет. Теперь он был в статусе человека, использующего топовых голливудских знаменитостей в качестве своей собственной театральной труппы, но делает он это немного безрассудно. Несмотря на пробы Робертс в застенчивости в стиле Фэрроу, она не невротична: из нее хлещет уверенность в себе, как из сверкания Colgate, она тратит большую часть своего экранного времени на создание впечатления львицы, стойко отказывающейся обедать газелью, которая пыхтит и бегает туда-сюда рядом с ней.