Дмитрий Власов - О Пушкине и не только

И мы знаем, видим и слышим здесь и сейчас!

Точнее было бы сказать «Белая ночь» — именно так называется ранняя его повесть. В советской литературе Леонов был, конечно, в первом ряду, в конце жизни был и литературным генералом. «Русский лес» в многочисленных переизданиях до сих пор заполняет полки библиотек. Его последний роман-завещание вышел уже в «лихие годы» и не получил поэтому должного отклика.

Но мы поговорим сейчас о ранних повестях и рассказах, написанных сразу после гражданской войны. В тридцатые годы они публиковались и обсуждались, а потом были задвинуты «на дальние полки». «Белая ночь» — три урока в одном тексте (урок хорошего русского языка, урок высокой литературы и урок истории). В истории Севера времён Гражданской войны он сам был участником, причём юнкером на стороне белых. Кроме того, вместе с отцом редактировал в Архангельске белогвардейскую газету. Он, конечно, эти факты не рекламировал, но те, кому надо, знали, но тоже молчали, это давало ему карт-бланш в описании событий 1918 года.

Гражданская война на европейском Севере имела свою специфику. В Архангельске высадились английские войска, причём по приглашению местной советской власти, опасавшейся прихода немцев. Местные Советы решили, что пусть уж лучше будут вчерашние союзники по Антанте, чем немцы. Правда с центром это не было согласовано и вызвало там недовольство.

Так или иначе, прибытие в Архангельск на кораблях английских войск было встречено с энтузиазмом и обывателями, и юной советской властью. Однако очень быстро на этом фоне верх взяли «белые», появились правительства, армия, подобие парламента из осколков Учредительного собрания. Без англичан всё это было бы невозможно. Они не принимали прямого участия в боях, но «подпирали» белую армию, снабжали её оружием и продовольственными пайками. Русские офицеры почувствовали, однако, высокомерное отношение англичан к ним («для них всё, что не Англия, то Индия…»).

Короче, «Белая ночь» написана Леоновым со знанием дела. Повесть и начинается с того, что убит английский полковник, вывешены траурные флаги по этому поводу и русский полковник требует от поручика — начальника контрразведки, недавнего боевого офицера, командира «волчьей сотни», принять меры — читай, подготовить «акцию возмездия». Поручик вяло отбивается («у меня нет столько арестованных»), а в конце беседы ещё и дерзит: «Трупы прикажете доставить в английское посольство?». Арестованных у него всего пять душ, и среди них действительно единственный виновник — гимназист, застреливший полковника на случайной вечеринке за то, что тот начал ухаживать за его невестой, причём, застрелил не из ревности даже, а из-за собственного страха, что его сочтут трусом. Эта пятёрка сидит в небольшой деревянной каталажке, и это хороший срез «общества»: кроме гимназиста там один матёрый уголовник, давно приговорённый к смерти и снова пойманный, матрос, севший просто за длинный язык, мужичок, приехавший в город с молоком и случайно попавший «под раздачу» и ещё один хлюст (про него ничего не известно, кроме этого ёмкого, хотя и забытого почти слова). Бандиту о своей судьбе всё ясно и он прощается через зарешёченное окошечко со своей марухой («пройди… повернись… ещё раз…»). Таких попутных сцен и деталей полно у автора. Вот и здесь — на уголовнике уже печать негде ставить, а он, прощаясь с миром, прощается со своей женщиной… Мужичок вообще спит, ничего не понимая, остальные нервничают…

Но белые-то вначале наступают, вот-вот с Колчаком соединятся, а потом, как и на других фронтах Гражданской, отступают, потом просто бегут. Англичане поспешно эвакуируются, но как джентльмены берут с собой на пароходы белых офицеров с семьями. Поручик же приходит в тюрьму, отпускает матроса и уголовника «за папиросами», потом гимназиста, наказав тихо идти домой. Куда там? Недоросль помчался по улицам, за ним — все собаки с лаем, но обывателям не до него, они срочно ищут или шьют заново красные флаги…

Поручик возвращается в свой кабинет и думает только: «побеждают красные… это плохо… но если бы победили белые, было бы ещё хуже…». Вот он, извечный русский выбор между плохим и очень плохим, и мастера слова подводят нас к ожидаемому заранее. Если бы ещё их слышали или хотя бы читали. Звонит полковник, ругается. «У вас есть уже билеты на английский пароход, г. полковник? Ну и катитесь!..». Потом он достаёт свой револьвер, поворачивает его дуло к лицу, с удивлением думает, что вообще его впервые видит с этой стороны. И это было последнее, что он увидел в этом мире…