Дмитрий Власов - О Пушкине и не только

Вообще же дальнейшая судьба Дон-Жуана после Ревеля — в балтийском тумане. Добрался ли он живым до Британии и её короля — тоже неизвестно. Но наверно добрался, так как большинство из этих 200 авторов описывают конец Дон-Жуана много позже и именно от каменной длани командора. А Байрон, отправив его к английскому двору, получил возможность вдоволь поиздеваться над хорошо известными ему нравами лондонского высшего света.

Недавно, в наше время, оказался я снова в Ревеле, нашёл ту кирху и тот камень перед входом. Он совсем уже истёрт, как и камни-соседи, но не женскими каблуками, а грубыми мужскими ботинками. Каблучки-шпильки не оставили явных следов. Между камнями пробивается трава. Значит, и женские слёзы были не такими уж злыми, иначе бы трава не росла. А это и нам, наследникам, последователям и завистникам Дон-Жуана даёт надежду!

Кто вы, «мистер Лолита»? Так спросила однажды Набокова интервьюер Би-Би-Си. И в ответ: «Я тихий пожилой господин, который ненавидит жестокость… Гумберт-Гумберт — человек, которого я выдумал. Лолита тоже никогда не существовала…».

Набоков… Набоков… во времена оттепели это имя у нас звучало, но не более того. Никто не перепечатывал его на тонкой бумаге, чтобы потом тайно читать. Ну, какой-то американец русского происхождения. Потом Ахматова выдала исчерпывающую фразу: «Прекрасный писатель, только писать-то ему не о чем». На том и успокоились. Перестройка перестроила и литературные вкусы, теперь Набоков признан, знаменит и у себя на родине. Но искусственность многих сюжетов и героев, пусть и запоминающихся — родимое пятно нашего Космополита с большой буквы…

При этом совсем особое место занимает «Лолита». Он писал её долго и нехотя, потом вообще забросил. Через 10 лет жена буквально заставила его закончить и опубликовать роман (но в самих Штатах он ещё долгое время был просто запрещён).

Как известно, скандальная слава очень способствует просто славе. Для множества «простых» писателей он — автор именно этого произведения, давшего ему, в свою очередь, и известность, и материальное благополучие.

Что ж, он с некоторой гримасой неудовольствия принял эту славу и это благополучие. Неудовольствие было вызвано тем, что вот — он серьёзный писатель, автор десятков книг, литературовед и переводчик (один только перевод «Евгения Онегина» с комментариями — это четыре тома по 500 страниц и 10 лет работы). В крайнем случае, он — энтомолог с мировой коллекцией бабочек, а на него смотрят все как на автора «Лолиты», по его же словам, самой чистой из его книг, наиболее отвлечённой и придуманной.

Оценка и самооценка великих людей часто не совпадают. Так, Норберт Виннер хотел, чтобы его считали великим математиком, а ему везде оказывали королевские почести всего лишь как отцу кибернетики. Наш Чуковский считал себя серьёзным литературоведом и некрасоведом номер 1, а пришлось всю жизнь носить корону детского поэта. Что делать, «мы выбираем, нас выбирают…».

Но «Лолита», к тому же, со всей её славой (или именно поэтому), по настоящему не была понята. Запретители, да и читатели хотели в ней видеть и видели «клубничку» (теперь, правда, в век сексуальной свободы, несколько увядшую). А вот трагедия осталась…

Как известно, высокая трагедия заканчивается гибелью главных героев. И здесь это как раз налицо: мать Лолиты погибает уже в начале романа, погибает случайно и неслучайно (можно сказать, в состоянии аффекта), развязав тем самым руки главному герою и главному извергу, Гумберту-Гумберту.

Когда же Лолита сбежала от него, и он потратил три года на то, «чтобы отыскать свою бежавшую возлюбленную и угробить её кота» — вспомним, что он подходил к её дому, держа в руке заряженный пистолет. Но в дверях первой оказалась она сама, а муж её не был тем разлучником, которого он искал, и вообще настолько ничтожен, что не мог быть героем трагедии…

Дальше, вспомним, их встреча, разговор за столом, прерываемый иногда перекрикиванием с глухим мужем. Гумберт зовёт её обратно к себе, плачет, и жизнь его заканчивается, но не тогда, когда она отказывается вернуться к нему… «Нет…, нет, душка, нет…, об этом не может быть речи. Я бы скорее вернулась к Уилти. Дело в том, что… он разбил моё сердце, ты всего лишь разбил мою жизнь».

Пишется любая большая книга, но в ней есть главная страница, остальное — оболочка, обёртка, подступы к главному. Искусство быть читателем — аккуратно прочесть, развернуть все страницы, чтобы найти бриллиант. И вот она — кульминация трагедии: