Анатолий Гордиенко - Здесь мой дом

Моя задача состояла в том, чтобы возить тяжелые гранитные блоки из порта на площадь 25 Октября — так тогда называлась площадь Ленина.

Туда, где сейчас находится пассажирская пристань, подошла баржа. С нее с огромным трудом ручной лебедкой глыбу величиной выше человеческого роста стянули на берег. Из толстых бревен, выловленных тут же у берега, соорудили сани, на них уложили глыбу, зацепили сани тросом, и я тронул. Ехал осторожно, не спеша, все время косил глазом назад — как там необычный груз. Маршрут был проложен таким образом: Онежская набережная, затем поворот на проспект Ленина, подъем вверх, поворот налево, на улицу Комсомольскую и въезд на площадь. Я прошел этот маршрут пешком несколько раз, посмотрел подъемы, повороты. Проспект Ленина тогда был выложен булыжниками, и был он не таким ровным и широким, как сегодня.

Уже на набережной начались осложнения — полозья саней от сильного трения задымились. Пришлось останавливаться и раз и два. А когда я повернул на проспект, сани вообще чуть не загорелись. Я останавливался, мы поливали полозья водой, и снова вперед. Так длилось весь день, а до площади было еще далеко. Полозья стирались, таяли на глазах, а к концу следующего дня могучие бревна превратились буквально в тонкие лыжи.

Очень трудно было на подъемах — трактор буксовал, становился на дыбы. Нужно было что-то придумать. Решение пришло само собой — сани должны ехать по каткам. Мне дали четырех помощников, мы на берегу озера собрали тонкомер, баланс, и помощники мои стали подкладывать двухметровые бревна под полозья. Трактор проедет немного, остановится, бревна-катки соберут позади саней, уложат перед полозьями, я проеду снова пять-десять метров, и снова остановка. И так весь день.

На улице собирались целые толпы, многие впервые видели трактор. Вначале никак нельзя было отбиться от детей. Народ этот, по себе знаете, любопытный, а тут такое дело — трактор, машина! Кто гусеницу норовит потрогать, кто за бензобак схватится. Что делать? Остановил я своего «коня» и командую:

— Залазь, ребята, кто куда желает! Полчаса хватит?

— Хватит!

Сколько было счастья, сколько радости! Может быть, кто-то из них в тот день выбрал свой путь в жизни — стал механизатором. И так же, как и я, не пожалел об этом.

Работали мы не считаясь со временем. Блоки, которые я привозил на площадь, сразу же шли в дело — каменотесы готовили из них детали пьедестала.

Многие детали памятника были уже завершены. Самую тонкую работу выполнял каменотес Римпиля. Он, бывало, шутил:

— Вот ты, Эйно, у нас работаешь как великан — за день двенадцать тонн в памятник вкладываешь, а я за это время снимаю с него всего горсть гранитных крошек, могу унести свою работу в одном кармане.

Римпиля был у нас как ювелир, он подправлял, доводил детали, его резец последним касался памятника. Я часто видел, как его хвалил Манизер.

Гранитные блоки с Гольцов все поступали и поступали на пристань. Я работал на перевозке гранита почти целый месяц. Тем временем стали готовиться к укладке пьедестала.

Вскоре начался монтаж. Построили леса, зарокотали лебедки. И вот над старинной площадью поднялся во всю свою одиннадцатиметровую высоту гранитный Ленин. Мы, строители, увидели его во всей величественной красе первыми.

Построен памятник волей нашего народа, самим народом. На строительство его, по давней народной традиции, во всех уголках Карелии собирали деньги. Собирали их, кстати, и школьники. Ходили они обычно по трое. Один носил металлическую кружку-копилку, другой — небольшие фотографии проекта памятника. Тому, кто дарил деньги, третий прикалывал на грудь фотографию, как своеобразный значок. Школьники не просили — люди сами останавливали их и давали деньги, кто сколько мог: кто пятак, кто рубль. В те дни по городу гордо ходили сотни людей, и на груди у них белела фотография памятника Ильичу. Все хотели принять участие в таком всенародном деле, все хотели, чтобы Карелия, чтобы город наш жил с Лениным!

Памятник Ильичу был торжественно открыт 7 ноября 1933 года. С того памятного дня прошло полвека. Но то историческое для нас, петрозаводчан, лето я вижу как сегодня. То были самые счастливые дни моей жизни.