Анатолий Гордиенко - Здесь мой дом

— Председатель, надо пахать глубже, — сказал Аникину вечером того же дня Эйно. — Я сын фермера, там, в Канаде, попадалась тоже такая земля. Разреши мне сделать одно поле по-своему.

Эйно вывез навоз, вспахал поле, как надумал, отремонтировал сеялку — посеял, потом собрал бороны, сцепил вместе, забороновал.

…Пшеница вымахала густая, высокая. На радостях Эйно согласился поиграть колхозникам. Библиотекарша вывесила у клуба объявление: «Концерт скрипача-тракториста Э. В. Туоми. Вход бесплатный. Ждем всех».

Это был не простой концерт. Сначала Эйно рассказал о далекой Канаде, о своем отце, сыграл «Интернационал»; затем поведал, как приплыли они в Ленинград, и исполнил марш «Свободная Россия»; говорил о Карелии, о мирной далекой жизни, и его скрипка задорно пела: «Все выше, и выше, и выше…»; а после рассказа о том, как у него родилась дочка и как он получил советский паспорт, он играл песни Дунаевского, финские мелодии; сыграл он и две военные песни, а закончил концерт коми-пермяцкой плясовой.

Слушатели долго не отпускали Эйно, а Аникин вскочил на сцену, стал обнимать его здоровой левой рукой.

— Я знал, что ты отличный тракторист, а теперь убедился, что и артист настоящий. Здесь, на концерте, все правление колхоза, и пока ты играл, мы посоветовались и решили выдать тебе, товарищ Туоми, за концерт твой замечательный полпуда белой муки. Как, товарищи колхозники, правильно мы решили?

В зале снова зааплодировали, закричали: «Правильно, правильно!»

Потом Аникин повел Эйно к себе домой поужинать. Когда прощались, сказал:

— Дали бы мы тебе муки больше, но сейчас нету, бережем для эвакуированных детей. А вот с нового урожая ты заработал у нас столько, что хватит всей твоей семье на зиму. Будет твоя жена булки печь!

…На следующее лето Аникин снова выпросил Эйно Туоми у леспромхоза, благо вывозка леса летом уменьшилась.

— Понимаешь, Эйно Вилхович, — говорил Аникин, крепко пожимая руку Эйно. — У нас вроде бы радость — предложили нам два гусеничных трактора, тоже с войны, инвалиды. Но все говорят, лучше бы я их не брал. А я о тебе вспомнил и согласился, взял. Погляди, может, воскресишь? Твои, брат, руки все могут, мы ведь знаем.

Тракторы походили на груду металла. На одном Эйно увидел вмятины от осколков. Долго ощупывал он рваную рану на бензобаке, и ему вдруг почудился вой бомб, взрывы. Вспомнилось, как бомбили их эшелон, как вспыхнула бочка с бензином, как они сбивали огонь с кем-то из женщин, как обжег он себе руки…

Решил из двух тракторов сделать один. Прикинул, что сможет выточить сам, а что надо будет доставать Аникину в МТС или в леспромхозе. Работал днем в поле, а вечерами пропадал в мастерской. Дали ему трех парней в помощь, а заодно и на обучение. День за днем трактор становился похожим на трактор. Через месяц его покрасили, залили горючее, завели мотор. Сел Эйно за рычаги, проехался по колхозному двору, подъехал к конторе.

— Принимай работу, товарищ председатель. Подковали вам стального коня по всем правилам. Даю гарантию — пять лет будет работать без капитального ремонта. А второй трактор предлагаю поставить на фундамент в мастерской, и будет у вас своя электростанция. Маленькая, да своя.

Так и сделали. Вспыхнули вскоре в домах лампочки, заработала мельница, зажужжала шпалорезка.

— Оставайся у нас, Вилхович, — уговаривал Эйно председатель, заходя вечерами на огонек. — Кончится война, построим тебе дом — хорошую пятистенку, изберем в правление. Колхоз наш снова станет миллионером. Вот только вернутся наши солдаты с фронта, засучат рукава, и начнется новая славная жизнь.

— Нет, друг, я люблю лес возить. Знаешь, как замирает сердце, когда глянешь назад, а санному поезду конца не видно. Настоящую мужскую работу делаю!

— Мы тебя к ордену представим. Тебя люди наши полюбили за руки твои золотые, за душу честную.

— Ордена дают за великие дела. А я обыкновенный тракторист, каких тысячи.

— Ну, ты уж не скромничай. А хочешь, мы тебе скрипку купим? Новенькую, звонкую. Я ведь знаю, твоя раскололась, когда ты к нам под Новый год приезжал. Я уже, Вилхович, полгода тебе скрипку ищу, но нет пока. В Москву напишу, там купят…

— Спасибо, дорогой друг Аникин, за добрые слова. Но мне снится моя Карелия. Все вечера о ней думаю. Там, наверное, все разрушено, там вражья метла, видно, крепко прошлась по лесопункту. Кто его будет ставить на ноги? Это мой долг, моя судьба.

…За высокую производительность труда на лесовывозках Коми-Пермяцкого округа, за самоотверженную работу, за подготовку кадров Эйно Туоми был отмечен благодарностями в приказах, грамотами треста, леспромхоза и подшефного колхоза, грамотой райкома партии и райисполкома. И как законный венец — за два месяца до Победы нарком лесной промышленности СССР наградил его Почетной грамотой Наркомата.