Алексей Беляков - Алла Пугачева. Жизнь и удивительные приключения певицы

Когда перед конкурсом проводилась жеребьевка, дирижер Юрий Силантьев, председатель жюри, с наигранным ужасом в голосе произнес:

— Та-ак, посмотрим, кто вытянет тринадцатый номер!

Его вытянула, естественно, Пугачёва.

В «Посидим-поокаем» певица своею волей чуть изменила слова. В изначальном варианте у Резника была такая строчка: «Твои слова — как шелк сорта дорогого.». Сочетание звуков «как шелк сорта» при пении превращалось в нечто малоразборчивое, и Алла его вообще убрала. Как сама она позже вспоминала, у нее состоялось объяснение с Резником. Тот сперва «рвал и метал», но затем смирился с Пугачёвской редактурой. Ему еще много с чем предстоит смириться. А характер Пугачёвой тут уже блистает — как шелк сорта дорогого. Хотя она еще лишь второразрядная певица. Известный поэт подарил строчки — надо поблагодарить и принять как сакральный текст. Но не такова наша героиня.

Воспользуемся этим незначительным эпизодом, чтобы доказать значительный тезис: Пугачёва амбициозна до самозабвения. Каждый свой выход ей надо превратить в триумф, въезд Жанны д'Арк в Орлеан на белом коне. Ради этого она готова сама чистить конюшни и кидаться навозом в нерадивых коллег.

Если исследовать все публикации о Пугачёвой за последние сорок лет, там можно найти любые оценки певицы и ее творчества — вплоть до непечатных.

Но никто никогда не посмел обвинить ее в том, что она отнеслась к делу легкомысленно, наплевательски. Куда больше обвинений в том, что Пугачёва стремится контролировать слишком много, держать в своих маленьких руках все вожжи. А кони попадаются привередливые.

Можно назвать это качество глянцевым словом «профессионализм». Но в случае с Пугачёвой уместнее другие: раж, усердие или совсем забытое — ревность. По Далю, «ревностный — предавшийся всею душою делу» (обойдемся без «ятей»).

Именно за это и преданы ей те, кто рядом с Аллой на протяжении многих лет. Готовы терпеть многое, почти все.

Для серьезной подготовки Москонцерт выделил Пугачёвой опытного наставника-концертмейстера — Виталия Критюка. Он же сделал аранжировки ее конкурсных песен. Большинству Критюк был знаком по своему сценическому псевдониму Кретов.

По воспоминаниям многих, его отношения с Аллой не ограничились аранжировками. Тональность была задана высокая.

Тут, наконец, пришел момент «оркестровать» самую волнующую тему — Пугачёва и мужчины.

Обратим внимание на то, что у Пугачёвой практически не было близких подруг. Даже девочки, с которыми она дружила в школе и училище, не остались потом рядом с ней. Свидетельница на свадьбе, которая по традиции должна быть наперсницей, хранительницей тайн и личным «психоаналитиком», не сыграла в судьбе Аллы никакой роли, кроме росчерка пера в книге регистрации. По-настоящему близкая подруга — одна! — появится через много лет, когда Алла уже станет Пугачёвой, о чем речь впереди.

Вся ее жизнь — это мужчины. Которые лепили ее, которые любили ее. Кого-то она с благодарностью вспоминает до сих пор, кого-то проклинает, не жалея лексических запасов. Уже не раз публиковали «интимный список» Пугачёвой, куда не вносили разве что Брежнева в силу его старческой немощи. Какой-то «дурак с бульвара» выдвигал версию о том, что на самом деле от каждого возлюбленного Пугачёва не только получала творческий заряд, но и производила на свет ребенка (веселая была бы семейка, однако).

Но менее всего автору, при всей коммерческой привлекательности затеи, хотелось бы писать оперу «Донна Жуана». Чтобы в финале героиня проваливалась в рай с Максимом Галкиным.

Просто мужчины — стихия Пугачёвой. Стихия и музыка. Стихия и проза.

В 1979 году Виталий Критюк станет художественным руководителем ансамбля «Лейся, песня», сменив на этом посту эмигрировавшего в США Михаила Шуфутинского. Но после того как уже в восьмидесятые у его коллектива несколько раз подряд не примут новую программу, отчаявшийся Критюк бросит музыку и займется каким-то загадочным бизнесом.

«Мы пытались его остановить, — вспоминал Вячеслав Добрынин. — Но это было бесполезно. Он попал в какую-то глупую переделку, кто-то его просто подставил — и Виталия посадили в тюрьму. По-моему, там было что-то связанное с торговлей иконами. Правда, мы, музыканты, как могли ему помогали, и вместо шести лет он отсидел полтора года. Но, как мне показалось, пока он сидел, попал под чье-то влияние, как это часто бывает в "местах не столь отдаленных". Виталий вышел из тюрьмы и продолжил заниматься бизнесом. Я говорил ему: "Это тебя до добра не доведет, неужели ты не понимаешь?". Но он улыбался в ответ: "Ну что ты! Я теперь такой уже опытный."».