Яков Резник - Так добывалась Победа

Коллектив нашего медицинского взвода был очень дружным. Нашим командиром был капитан медицинской службы Кириллов. Хорошо помню Мишу Лапина, прекрасного специалиста. Мы его звали «т. фельдшер» (толковый фельдшер).

Не забыть мне и других работников медицинской службы. Молчаливая, отлично знающая свое дело начальник аптеки Клава Сергеева, девушки-санитарки Тоня, Лида. Вот врач мотострелкового батальона автоматчиков капитан Давид Григорьевич Печерский. На фронте он заболел воспалением легких. Несколько раз предлагали ему эвакуацию в тыл, но он отказывался, пока не стало совсем худо.

После войны я встретила Давида Григорьевича в Виннице. Мы очень обрадовались друг другу. Оказалось, что Печерский тяжело болел туберкулезом, перенес семь операций на легком. Его ожидала восьмая. Как врач, он, очевидно, понимал, что операцию эту ему не перенести — и написал обращение к своим коллегам-врачам. Я приведу это обращение. Оно так характеризует удивительного человека, добровольца, фронтового врача Д. Г. Печерского.

«Дорогие товарищи!

Много лет я проработал с вами бок о бок в одном учреждении. Мы вместе боролись за жизнь людей. Болезнь, борьбе с которой мы посвятили лучшие годы своей жизни, теперь одолевает меня. Смерть сама по себе не страшна, страшно ее ожидание. Как было бы хорошо, если бы я мог своею смертью никому не причинить страданий, если бы мое горе осталось только со мной. Но довольно об этом. Я солдат и надеюсь, что последний свой час встречу достойно.

Мне не раз приходилось задумываться над смыслом жизни, и всякий раз я прихожу к неизменному выводу: он — в верном служении людям. В этом отношении наша с вами профессия имеет неограниченные возможности.

Здоровье — это самое дорогое, что дала природа человеку. Ошибка врача в лечении нередко имеет роковые последствия для больного. Мы обязаны лечить хорошо, по-современному, быть во всеоружии, но мы не должны также забывать, что душевное отношение, ласковое слово являются бальзамом для больного.

Ведь нередко мы проявляем нетерпимость, раздражительность, становимся на формальную точку зрения там, где нужен тонкий анализ сложного мира чувств и переживаний больного человека. Больной человек, попав в наши теплые, ласковые, но вместе с тем твердые руки, должен поверить, что ему нечего опасаться за свое будущее. Я знаю, что эти мысли не новы и не оригинальны, но они справедливы, и мы часто о них забываем.

Дорогие товарищи, сослуживцы! Мне невыносимо грустно от того, что я больше не буду участвовать с вами в обходах, пятиминутках, врачебных конференциях, во всем том, что составляет жизнь нашего учреждения. Мне грустно от того, что я не буду ходить по нашему красивому древнему парку. Я любил людей, нашу работу, я любил жизнь».

Не там ли, на фронте, получил он закалку, воспитал в себе мужество?

Мне хочется рассказать об одном из тех дней фронтовой жизни Челябинской добровольческой танковой бригады, о которых в сводках Совинформбюро обычно говорилось: «На фронтах ничего существенного не произошло».

Всю ночь то дорогами, то бездорожьем наши «тридцатьчетверки» продвигались на юг вдоль «Чумацкого шляху», как здесь называют Млечный Путь. Мы, десантники, сидели на танковой броне. И справа и слева от нас полыхали багровые отсветы пожаров, глухо громыхали артиллерийские залпы. Было тревожно: бригада, казалось, втягивается в огненный коридор.

Мы знали, что слева находится окруженный нашими войсками Тернополь, а справа — линия фронта. Немцы беспрерывно атаковали нашу оборону, они хотели во что бы то ни стало прорваться к Тернополю, на выручку своему гарнизону. Отражая эти яростные атаки, советские пехотинцы истекали кровью, подразделения редели. А противник, подбрасывая новые резервы, наседал…

Перед рассветом автоматчики-десантники спешились. Танки ушли вправо по изрытой снарядами шоссейке. Очевидно, танкисты надеялись под покровом предутренней мглы, не демаскируясь, занять выгодные позиции для ведения огня по врагу. Батальон автоматчиков-десантников повел командир гвардии капитан Приходько, повел к селу Белавницы, которое еле-еле мерцало своими белыми мазанками. К восточной окраине села примыкал небольшой, угрюмый сосновый бор.

От наших бывалых разведчиков гвардии старшины А. Соколова и гвардии сержанта А. Храмова мы узнали, что противник расположился на правом берегу реки Серет, которая, как сабля, рассекала село.