Михаил Никольский - Кровью своего сердца

На второй день «активисты» вновь собрались в школе. Представитель решил организовать их на первое «практическое дело» — пойти к церкви, снять крест с купола, а потом сбросить на землю колокола с колокольни. К этому времени у церкви собралась почти вся деревня, в основном люди верующие. Они наблюдали за происходящим и с негодованием выкрикивали:

— Что вы делаете, антихристы? Зачем вам это нужно?

Когда на землю упали колокола, а затем после долгих усилий с купола был сорван крест, многие крестились, негодовали и возмущались, угрожая восстановить порушенное. Дома отец долго разговаривал с бабушкой, он был возмущен: неужели это указание правительства, чтобы рушить тысячелетнюю традицию, мало того, уничтожать произведения архитектуры и искусства. А бабушка долго плакала и сквозь слезы крестилась и проклинала «новоявленных варваров», называя их «антихристами». Бабушка моя была глубоко верующим человеком, водила меня в церковь, учила молитвам. Но даже отец, который не верил ни в черта, ни в бога, осуждал происходящее. В школе, несмотря на все усилия уполномоченного, не удалось создать «общество юных безбожников» — дети находились под сильным влиянием родителей, а те были против происходящего.

Теперь с каждым днем я все больше убеждаюсь в том, что бабушка была права. Не следовало разрушать многовековую традицию православия. Не случайно в годы так называемой «перестройки» вся страна торжественно отмечала 1000-летие крещения Руси. Но слишком поздно пришло к нам понимание ошибок прошлого, разрушенного не восстановить. Как бы порадовалась бабушка современным событиям. Хотя от своей тетки уже после войны я узнал, что бабушка перед смертью перестала верить в бога, говоря, что все это самообман и единственный бог человека — это его совесть, если нет у человека совести, то нет у него и бога.

Третье событие связано с началом коллективизации 18в деревне. Было это, кажется, в начале марта тридцатого года. Как-то приехал в школу представитель райкома партии и райисполкома из Любани. Снова к учителю:

— Объявите крестьянам через учеников, что в следующую субботу надо придти в школу на собрание.

Слово учителя в то время было непререкаемо. Собрались крестьяне в назначенное время. Но никто не догадывался зачем. А когда тот представитель начал выступать и заговорил о каких-то непонятных для сельчан колхозах, об обобществлении земли, коров, лошадей, упряжи, сельхозинвентаря, на него посыпался град вопросов:

— Как это обобщить всю скотину?

— Что из этого получится? Зарабатывать сколько будем?

— Это что, к новым панам возврат?

И много других вопросов звучало тогда на собрании. Хотя отец не разрешил мне присутствовать на крестьянской сходке, я все же тайком пробрался в школу, спрятался на задних скамейках, крестьяне прикрывали меня как сына учителя и не выдавали. Таким образом, мне удалось услышать все, что спрашивали крестьяне, и что отвечал им представитель из Любани. Все шумели, галдели и возмущались. Как это задаром увести своих коров и лошадей на общее содержание? Да никогда и никто не согласится с таким порядком! Словом, как ни убеждал собравшихся представитель, никто не согласился вступить в колхоз. Люди разошлись по домам, с возмущением и негодованием обсуждая услышанное на собрании.

Представитель уехал в Любань, а через несколько дней снова вернулся, но уже с милиционером и следователем. Очевидно, они посчитали, что в деревне «контра» 19, которая действует против власти и учреждения колхозов. Снова учителю велят объявить о собрании, и вновь приходит народ в школу. Но и на этот раз желающих вступить в колхоз не нашлось, не помогли ни уговоры, ни угрозы.

И началась в деревне «разъяснительная работа»: постоянные собрания в школе, объяснения, новые уговоры. Наконец, несколько человек подали заявления в колхоз. Районный представитель и милиционер остались довольны, так как «начало положено». Они ушли, а второй уполномоченный и отец остались обсудить практическое обустройство колхоза. Остались также некоторые крестьяне, у которых были вопросы к учителю и о своих детях, и о колхозе — он был свой все-таки и ему больше доверяли. Заполночь собравшиеся расходились из школы. Как всегда отец провожал родителей своих учеников до калитки. Попрощавшись с крестьянами, отец с гостем вернулись в дом. Не успели они и десяток метров отойти от калитки, как послышался стук лошадиных копыт по замерзшей земле. Мы с мамой еще не спали и вышли на крыльцо. Мы видели, как четыре человека схватили отца и уполномоченного за руки и потащили к колодцу. Но отец был сильным человеком, мне еще бабушка рассказывала про деревенские кулачные бои.