Михаил Никольский - Кровью своего сердца

Помню, как трудно было в деревне, среди полесских болот, приобщить ребятишек к знаниям. Многие родители просто не пускали детей в школу. «Куда им наука, — говорили они, — пусть привыкают на земле трудиться». Тем более в сентябре начиналась тяжелая работа по уборке урожая: различных овощей и фруктов, кроме того, молотьба ржи, пшеницы, ячменя, овса и других злаковых культур. Сколько раз приходилось отцу посещать крестьянские семьи, чтобы убедить родителей в необходимости школьных занятий. Несмотря на большие трудности, первого сентября в школе начались занятия. Писали больше на грифельных досках, так как тетрадей, ручек и чернил не хватало. Мел и классная доска были основными «средствами производства» на уроках в сельской школе. Были еще несколько географических карт для четвертого класса. Отцу удалось укомплектовать учащимися все четыре класса начальной школы, так как многие ребята раньше посещали занятия в других школах района.

Семья Никольских: мать Мария Францевна, сын Михаил, бабушка Елизавета, дочь Янина, отец Александр Михайлович, 1932г. Снято в дер. Заельное Любанского района, где Александр Михайлович был заведующим начальной школы.

Меня же продолжала учить бабушка, считая, что по многим разделам программы мне удалось обогнать своих сверстников, и с ними вместе на уроках мне нечего будет делать. Дома я прошел программу первого и второго класса. Мне иногда удавалось уговорить отца, чтобы он разрешил мне поприсутствовать на каком-нибудь уроке, посмотреть, действительно ли я не отстал. Но бабушка была твердо уверена, что ни о каком отставании не может быть и речи.

За время учебы дома и в школе мне запомнились три события. Расскажу о них по порядку.

Живя в деревне, сельчане держали корову, свиней, овец, птицу и другую живность. Отец с матерью тоже решили купить корову. После первой зарплаты, а отец за заведование школой и преподавание в четырех классах в две смены получал в то время прилично, кажется, до 80 рублей в месяц 16. Корова на рынке в Любани, как говорили крестьяне, стоила 75 рублей. Но отец поехал не на рынок, а по совету хорошего знакомого отправился в деревню Грабово к одному крестьянину, который собирался продавать хорошую корову. Поехали они вместе на подводе в воскресенье, когда не было уроков. Купили, помню, рыжую, невысокую, со сбитым рогом — она упиралась, не хотела идти, зацепилась рогом за кривую ветку дерева и сломала тот рог. Он отвалился, потекла кровь, ранку перевязали тряпкой. Вот такой ее привели вечером домой и поставили в сарай. Положили ей траву и ботвы с огорода, а потом закрыли дверь снаружи и пошли спать. Каково же было мамино удивление, когда утром она не нашла коровы в сарае. Отец сразу побежал к своему знакомому, а тот посоветовал ехать к хозяину, у которого купили корову. Поехали в тот же день. Оказалось, что корова действительно у него.

Выяснилось, что засов был не очень надежным, корова потолкала дверь, запор отошел, и через приоткрытую дверь корова выбралась во двор, оттуда на дорогу и вернулась к прежнему хозяину, который был очень удивлен ее появлению. Но еще более удивительно, как корове удалось пробраться ночью по лесам и болотам, пройти почти тридцать километров, избежать при этом встречи с хищниками, которых тогда в избытке водилось в окрестных лесах. К счастью эта история окончилась благополучно, к общему удовлетворению всей семьи. Кстати, корова, несмотря на преклонный возраст — ей было около 12 лет, оказалась на редкость хорошей: корма требовала мало, а молока давала летом по ведру за каждый удой. Мы с сестрой каждый раз перед доением старались преподнести ей что-нибудь вкусненькое: кусочек хлеба или пучок свежего клевера из сада. Конечно, и хлопот прибавилось, но корова быстро привыкла к новым хозяевам, постоянно чувствуя нашу любовь и заботу.

Второе запомнившееся мне на всю жизнь событие связано с началом атеистической работы в деревне. Прежде всего эту работу требовалось вести учителю в школе. В то время по всей стране по инициативе «главного безбожника» Ем. Ярославского начали создаваться общества так называемых «воинствующих безбожников» для взрослых и «общества юных безбожников» в школах 17. Как-то для проведения подобного рода работы приехал из райцентра представитель, уже не помню его фамилию и должность. Он пришел в школу и предложил отцу собрать в школе родителей учащихся и других взрослых крестьян деревни, кратко сообщив о необходимости создать такое общество. Желающих вступить в «общество воинствующих безбожников» нашлось немного — только те, кто был активистом по любому вопросу, лишь бы пришла команда из центра.