Ирина Триус - Дорога длиною в жизнь

Осиротевшие, остались Эмиль Львович с больной дочерью. Он пережил жену ненамного.

Хочется сказать, что, несмотря на трагизм, старость Эмиля Львовича была не только плодотворной, но и доброй, мудрой, красивой. Ведь если человек в дни нелегкой старости может так радоваться чужой книжке, сколько же любви к людям он сохранил!

Близится Новый год. Бесконечно веришь: все, что не сбылось до сих пор, непременно сбудется. Это — праздник Надежды…

Когда-то, в юности, я любила этот праздник больше всех других. Ну а потом, с болезнью, разлюбила вовсе. Если остальные праздники исчисляются днями и их успевают разделить со мной мои многочисленные друзья, новогоднюю ночь все они делят со своими семьями. У меня не состоялась личная жизнь, и неодолимой грустью окрашивался в те дни этот праздник, хотя нарядная елка по-прежнему служила его символом.

Теперь я возмужала, жизнь сделала меня мудрее. Я встречаю Новый год одна, но мне вовсе не одиноко. Раскладываю фотографии своих близких, преждевременно ушедших из жизни, — отца, мужа и всех трех братьев. Смотрю на фотографию находящейся в больнице мамы. От всей семьи осталась у меня она одна — и так непосильно далеко…

И все-таки мне не одиноко, потому что, возмужав, я хоронила близких в могилах, но сохранила память о них в душе. Я не одинока, покуда бьется сердце моей матери. Ко мне не может прийти одиночество, потому что я умею любить даже тех, кого уже нет.

Близится Новый год. Близится ночь повторяющегося возрождения надежд…

Откуда вдруг это ощущение силы в измученной душе? Действительно ли вдруг или она как-то постепенно накапливалась, несмотря на страдания? И самой непонятно, как это пришло…

Михоэлс делил людей на богатых и бедных, разумеется, душой. Он делил всех на старших и младших — кто чувствует себя ответственным за все происходящее вокруг и кто живет сам по себе.

По складу характера я отношу себя к старшим. Но бесконечные беды как-то сломили меня, расслабили. И вот письмо из больницы от старенькой мамы: «Я беспомощна и беззащитна». Бессонные ночи уже не изматывали меня, а закаляли: я молча повторяла, словно заклинания, эти два слова: «беспомощна» и «беззащитна». Ну что же, значит, снова стать сильной надо мне. Теми же ночами я поняла: стать сильным никто не может помочь — все идет изнутри. Как нет меры человеческим страданиям, так нет предела душевным резервам. А цена этому… да кто же думает о цене, если надо спасать близкого человека?!

Я все могу. Претерпеть нестерпимую боль. Выстрадать без жалоб на страдания. Утешить безутешно горюющую мать. Работать сутками, считаясь неработоспособной. Осуществлять дерзновенные мечты. Совершать несовершимое. И строить в беде свое собственное, быть может, никому другому не доступное счастье. Это счастье нельзя у меня отнять, потому что я снова стала сильной и, значит, внутренне свободной.

Нельзя сравнивать свою жизнь ни с чьей другой. Как и человек, судьба каждого из нас единственна и неповторима. И как ни тяжела она порой, мы всегда можем украсить ее на средства своей души. Вот на что стоит тратить силы.

Еще конец января, но уже прибавляются дни, позже наступают сумерки, раньше приходят рассветы. Того и гляди распахнутся окна! Как обычно, жду весны, тепла, солнца. И как обычно, надежды, надежды, надежды…

Ночи уже не таят в себе таинственность, а под солнцем не случается трагедий. Так хочется думать вопреки всему.

Нельзя давать выход физическим или душевным страданиям в ожесточенность и озлобленность. Это не приносит облегчения ни себе, ни окружающим. Человек должен искать силы в себе самом, и, если только он их находит, тогда и окружающие готовы ему помочь. Люди любят сильных и, как это ни странно, помогают в первую очередь тоже сильным. Быть может, это оттого, что очевиднее отдача. Сильному достаточно толчка, и глядишь, он уже оправился. Слабому можно ставить подпорки всю жизнь, а он так и останется слабым. Такова жизнь.

Я в больнице. Мне очень худо. Обострение болезни. Каждый вечер повторяется мой внутренний диалог:

«Я вся изболелась и исстрадалась. И во мне больше не рождаются надежды».

«Надо быть сильной. Только так можно выдюжить».

«Я устала. Навсегда».

«Надо быть мужественной. Разве ты не знаешь, как приходит к спортсмену второе дыхание? А ведь ты хорошо тренирована».

«У меня больше нет сил терпеть, и я ничего уже не хочу».

«Надо быть мудрой. Мы ломаем головы над вопросом о смысле жизни, а ведь он прежде всего в самой жизни».