Юрий Фельштинский - Джордж Оруэлл (Эрик Блэр). Жизнь, труд, время

«Двухминутки ненависти» (время от времени дополнявшиеся «неделями ненависти») в романе, на которых присутствовавшие проклинали Голдстейна, напоминали подлинные «открытые партийные собрания» коммунистов и беспартийных, проводившиеся в СССР, особенно в 1936-38 годах во время «большого террора». Открыв номера центральных советских газет тех лет, нельзя не встретить статьи известных писателей, поэтов и журналистов. Коллега и Оруэлла по войне в Испании Михаил Кольцов опубликовал статью «Свора кровавых собак». Поэт Алексей Сурков взывал стихами:

«Суд идет! Гнев в сердцах миллионов созрел!

Нет пощады изменникам! Смерть им! Расстрел!»

Оруэлл, разумеется, не был знаком с документацией советских органов госбезопасности, из которой следовало, что в стране была создана весьма разветвленная система сыска, доносительства, установления в квартирах и на месте работы людей подслушивающих устройств. Вряд ли Оруэлл был знаком и со сталинским термином «инженеры человеческих душ», которым диктатор обозвал писателей, призванных сыграть немалую роль в перековке советских граждан в послушное испуганное стадо. И «минуты ненависти», и машинное производство романов, прославляющих «Большого Брата» и проклинающих врага № 1, были почти зеркальным воспроизведением советской действительности времен развитого, еще не вступившего в стадию кризиса социализма-тоталитаризма.

В романе Оруэлл воспроизвел и некоторые собственные интимные переживания Эрика Блэра, например увлечение Соней Браунелл, которое вначале не встречало отклика. Соня (или, точнее, ее образ, запечатлевшийся в памяти и душе Блэра) представлена в образе Джулии, возлюбленной главного героя - Уинстона. При этом их плотский контакт, описанный для своего пуританского времени достаточно откровенно, представлен не просто как акт любви между женщиной и мужчиной, а как форма восстания против партийного диктата, способ освобождения от нелепых ограничений, заявка на продолжение или возобновление нормальной человеческой жизни вопреки попыткам «Большого Брата» устранить сами ее основы.

В литературной критике, истории литературы, социологии, публицистике жанр романа определяли как утопию, антиутопию, предсказание, предостережение, произведение о любви в экстремальных условиях и т. д. Все эти квалификации были верны, но какой-то одной своей стороной. На самом же деле читатель встречает здесь пример совершенно прозрачного по сюжету, стилю мышления, образности, художественным формам реалистического романа об общественной перспективе, хотя его действие и происходит в несуществовавших, но вполне реальных с точки зрения возможного развития событий обстоятельствах. Роман - действительно гротеск, но только с точки зрения времени его написания. С позиций же хронологической, социальной, политической - это произведение о том, что вполне может случиться, более того, что неизбежно произойдет с миром, если коллективные действия людей и народов не обеспечат необходимых мер активного и решительного противодействия тем, кто пытается изнасиловать отдельных людей и целые народы.

Создав произведение о зрелом (или почти созревшем, или даже перезревшем) тоталитаризме, автор придерживается твердой позиции, что постановка вопроса о причинах и целях установления тиранической власти беспредметна. Власть необходима властителям сама по себе, она самодостаточна. Вполне четко это объясняет один из главных персонажей романа - О’Брайен, который прикидывается одним из тайных оппозиционеров, но оказывается жестоким палачом, безжалостным душителем любой попытки инакомыслия, тем более отвратительным, что обладает определенным интеллектом. Для О’Брайена власть не средство к достижению цели, а цель как таковая:

«Германские нацисты и русские коммунисты были уже очень близки к нам по методам, но у них не хватило мужества разобраться в собственных мотивах... Власть никогда не захватывают для того, чтобы от нее отказаться. Власть -не средство, она - цель. Диктатуру учреждают не для того, чтобы охранять революцию; революцию совершают для того, чтобы установить диктатуру. Цель репрессий - репрессии. Цель пытки - пытка. Цель власти - власть».

При этом важнейшим индикатором того, что власть действительно осуществляется, и осуществляется жестко, является ее способность приносить муки подчиненным: «Мир страха, предательства и мучений, мир топчущих и растоптанных, мир, который, совершенствуясь, будет становиться не менее, а более безжалостным. Прогресс в нашем мире будет направлен к росту страданий».