Кати Этчингем - Моя жизнь, 60–е и Джими Хендрикс глазами цыганки

— Я только что узнала, — сказала она, — они летят домой, будут через 4 часа.

Мэд спросила надо ли помочь прибраться. Я сказала, что справимся сами — пустые бутылки, полные пепельницы, пакет заплесневевшей жареной картошки — чтобы не готовить самим, мы обычно всё покупали в Уимпи.

За полчаса она, Барбара и я накрутили по квартире около сотни миль, пылесося, чистя, подметая, собирая в мешок пустые бутылки, и даже помыли стены и окна. За несколько минут до их прихода Мэдлин улетела домой, Барбара исчезла, а я прыгнула обратно в постель, сладко потягиваясь и делая вид, что только что проснулась. Я услышала, как открывается входная дверь и голоса послышались совсем рядом с дверью в спальню.

Голос Часа звучал удивлённо.

— Здесь даже чище и уютнее, чем когда мы уезжали. Видно Тони и Мэдлин хорошо за ней присмотрели.

Я не знала, что произошло за эти несколько месяцев, я не знала, что он стал одной из самых величайших звёзд, я не знала, что с Джими стало ещё труднее договариваться, что он отметал все точки зрения и не принимал советы ни от кого.

Я не знала, что после окончания американских гастролей Час прилетел домой один. Я была в постели, когда он вернулся.

— Кати, — спокойным голосам произнёс он, в глазах же сверкали молнии, — собирай вещи. Вы с Джими здесь больше не останетесь.

— Мои отношения с Джими подошли к концу, — сказал мне Час с раздражением. — Я больше не его менеджер. Вам бы найти своё жильё.

— Нам некуда идти, — запротестовала я.

— Это не моё дело, — грубо отрезал он, было видно, что делать для нас он ничего больше не собирается.

Не зная с чего начать, я отправилась в ближайшее агентство, и сказала, что хотела бы снять квартиру в Центре.

— Вы хотите её снять для себя? — уточнил агент.

— Да, для меня и моего друга, Джими Хендрикса.

— О, мой Бог, — он схватился за голову. — Если вы ищите что–нибудь в районе Mayfair, вам будет трудно что–либо подыскать. И совершенно не значит, сколь большой суммой вы располагаете, как только жители узнают, они будут против того, чтобы поп–звезда поселился в их квартале. Им не нужны проблемы, которые возникнут с вашим появлением. Они сразу же вообразят себе громкую музыку, наркотики и бесконечные толпы девушек с альбомами для автографов. Я, конечно, постараюсь найти что–нибудь для вас, но не обещаю, что это будет шикарным.

Мы отправились посмотреть несколько адресов, все они были слишком дороги, к тому же, он оказался совершенно прав: никто не хотел стать нашими соседями. Джими уже был звездой и все его хорошо знали. Его пламенный имидж был слишком громок — никто и слышать не хотел, что дома он тихий и милый человек. Ещё одна проблема заключалась в том, что я совершенно не представляла себе, какой суммой могла располагать. Я только понимала, что до его возвращения я должна была что–нибудь найти. Я вернулась к Часу и рассказала ему о своих неудачных попытках.

— Хорошо, но вам пора съехать, — сказал он. У него возник план, и он оказался последней соломинкой. — И забрать все вещи Джими. Я уже снял вам номер в отеле на время, пока не найдёте себе подходящую квартиру. Это Парк–отель в Эрлс–Курт.

Графское Подворье, которое показалось мне центром мира, когда я впервые приехала из Дерби, ассоциировалось теперь в моём сознании с дальним захолустьем. Я же практически выросла в центре, но я видела, насколько серьёзен был Час, и, в конечном счёте, это же он предоставил мне крышу над головой на время моих поисков. Я не представляла, что мне делать со всеми нашими вещами, которые накопились за время нашей совместной жизни на Аппер–Беркли–Стрит, вся наша одежда, пластинки. Он по–прежнему путешествовал с одной простой сумкой и гитарой, и это не обсуждалось. Для жизни, нам много не требовалось, но я не представляла, как это всё могло уместиться в гостиничном номере. Тогда я позвонила своей подруге, Кэрол, которая жила с Грэмом Эджем и рассказала ей о моей участи.

Кэрол рассказала Грэму и его приятелю Джастину Хейворду о нашем плачевном положении, они тут же предложили свою квартиру для наших вещей, которая не многим больше, чем пара знаменитых лежаков в римских банях. Они прислали своих роуди, помочь запаковать наш хлам и перевезти к ним.

Я отправилась посмотреть наш номер в Парк–отеле, там всё приводило в ужас. Похоже, Час решил поиздеваться над нами. По сравнению с тем, что я там увидела, Гайд–Парк Тауэрс был замком в Савойе. Туалет был на другом этаже. Комната казалась просторной из–за того, что две железные кровати были очень узки, картину дополняли старые в пятнах занавески и линолеум на полу. Телефона, конечно не было. Внизу, в холле я заметила будку. Я пулей выскочила оттуда на свежий воздух и позвонила Кэрол и в красках описала увиденное.