Лев Левин - Жестокий расцвет

Между тем Ольга не умолкала ни на минуту. То и дело она со скрытой тревогой поглядывала на Молчанова. Он стоял молча, с равнодушным видом к явно не прислу­шивался к нашему разговору.

— Коля у нас белобилетчик, — предвосхищая возможные расспросы и как бы оправдываясь, говорила Ольга. — Но тоже пошел на фронт. Правда, его очень скоро комиссовали. Теперь он без дела не сидит. Много работает в ПВО. Пишет большую статью "Лермонтов и Маяковский". А потом будет писать книгу "Пять поэтов". Пуш­кин, Лермонтов, Некрасов, Блок и Маяковский. Правда, здорово?

— Очень здорово. — Я глядел на по-прежнему отсутствующего Молчанова и с грустью думал, что вряд ли ему удастся все это написать.

— Вчера передавали по радио мое праздничное письмо. В это время поднялся страшный шум. Немцы стреляли, бомбили, ты же слышал. Но письмо все-таки пошло в эфир. У меня есть копия. Хочешь, подарю? Кроме того, стихи написала. Прочесть?

Мы шли по Аничкову мосту. Ольга и я впереди, Молчанов и Погорелый немного сзади. Молчанов так и не сказал еще ни слова.

— "И справляли как могли, — читала Ольга, — великий день... И как дерзанье в бомбоубежищах прошли торжественные заседанья. Сюда, под землю, принесли мы наши гордые знамена. А бомбы с грохотом рвались, и с пением мешались стоны..." Это я вчера написала. Что скажешь? — Не дожидаясь ответа, она наклонилась ко мне и быстро зашептала: — Ты не представляешь, как я боюсь за Колю. Он не выдержит. У него участились припадки. Есть возможность уехать, увезти его. Но я не могу. Пони­маешь, не могу, Ленинград — моя судьба. Понимаешь?

— Оля, — вдруг сказал Молчанов незнакомым хриплым голосом. — Мы опоздаем.

Это были единственные слова, которые он произнес за все время нашей встречи.

— Да-да, — заспешила Ольга. — Нужно идти. Меня ждут в Радиокомитете. Гото­вим перекличку с Севастополем. Боже мой, но ты-то как?

Мы обнялись, и вот они уже заскользили по заснеженному Невскому, издали помахали мне — Молчанов нехотя и вяло, Ольга с улыбкой и от души,— заговорили о чем-то, видимо уже забыли о нашей встрече, скрылись за поворотом.

— Все-таки пришла,— негромко сказал Погорелый.— Честно говоря, не ждал. О дружба, это ты! — Он шутил, но тон у него был виноватый.— А муженек ее долго не протянет. По всему видно, что не жилец...

Увы, Погорелый оказался прав: после нашей встречи Коля Молчанов прожил не­многим больше двух месяцев — он умер от голода в январе 1942 года.

Через тридцать с лишним лет Ольга прислала мне трехтомное собрание своих со­чинений. Во втором томе в разделе "Говорит Ленинград" я нашел праздничное письмо, то самое, о котором она рассказывала на Невском 7 ноября 1941 года и копию которого предлагала подарить.

"В этом году,— писала Ольга накануне нашей встречи,— мы ничем не украшаем наш город. Не будет ни знамен, ни огней. Деревянными ставенками, фанерными листа­ми прикрыты окна жилищ. Праздничный стол ленинградцев будет скуден — разве не­много погуще суп. Как и вчера, на улицах Ленинграда будут ходить только ночные патрули,— и шаг их на пустых улицах будет звучать гулко и мерно".

" ЕДИНЕНИЕ ФРОНТА С ТЫЛОМ"

Через неделю после встречи на Невском наше пребывание в запасном минометном полку закончилось. Мы с Погорелым получили назначение в 10-ю стрелковую дивизию. На ходу формируясь и обучаясь, дивизия двигалась к передовой и в начале декабря вышла на Невскую Дубровку. Однако пробыл я здесь всего месяца полтора — в конце января 1942 года меня отозвали в редакцию армейской газеты, где я и прослужил до конца войны.

Выбраться из приладожских болот в Ленинград мне удалось только летом 1943 го­да. Редакции понадобились стихи ленинградских поэтов. Мне было поручено их "орга­низовать".

Задание я выполнил: В. Инбер, Б. Лихарев, А. Прокофьев, В. Саянов дали мне стихи, написанные специально для нашей газеты. Но повидаться с Ольгой и получить у нее стихи не удалось — именно тогда она ненадолго уехала в Москву. Встреча с ней откладывалась на неопределенное время.

Состоялась она только в конце 1944 года.

24 ноября 1944 года на первой полосе нашей газеты "Ленинский путь" появился крупный заголовок: "Доколотили!" Это означало, что войска нашей армии уничтожили наконец фашистскую группировку, окопавшуюся на полуострове Сырве (западная око­нечность острова Сааремаа). Война на Ленинградском фронте закончилась.

В декабре мне было разрешено на несколько дней съездить в Ленинград. Поехали мы вдвоем с Дм. Хренковым, дружба с которым сыграла большую роль в моей жизни и работе фронтового журналиста.