Михаил Беломлинский - Мне повезло - я всю жизнь рисую!

На следующий день за завтраком все уже со смехом вспоминали этот фильм, этот огромный жуткий куб, страшную кухню, акушера Чирковского.

Потом я нарисовал большую картинку (1 м х 1,5 м) и выставил её на отчётной выставке. А Лёня Каминский написал смешные стихи.

«Чудо природы — подводные роды»

Вот собралась художников братия.

У них очень важное мероприятие:

В Челюху приехал гость московский —

Подводный акушер Чирковский.

Он объясняет просто, без затей,

Как нужно под водой рожать детей.

Картинка очень всем нравилась. Её фотографировали (ксероксов тогда у нас не было) на память.

Я привёз эту картинку вместе с другими работами с собой в Америку.

А здесь её приобрёл известный коллекционер Нортон Додж, и она находится в музее Zemmerli в Нью-Джерси.

В 1947 году энергичная мамина сестра, узнав, что в Ленинграде ест специальная художественная школа при Академии художеств для особо одаренных детей, где дают стипендию и рабочую карточку, отвела меня туда.

Я успешно сдал экзамен по рисованию (до этого я занимался в районной изостудии), был зачислен, и получил удостоверение, по которому мы — ученики могли бесплатно ходить в Эрмитаж и в Русский Музей, куда мы ходили очень часто, особенно в залы передвижников, на которых мы должны были равняться.

Однажды я бродил по этом залам, с удивлением рассматривая бесчисленное количество полутораметровых скульптур Пушкина. Все они были похожи друг на друга, везде поэт читал стихи, откинув то правую, то левую руку. На некоторых скульптурах еще была изображена женщина с лирой, по-видимому, муза поэта.

Всё это были проекты памятника Александру Сергеевичу Пушкину, выставленные на конкурс. По анфиладам из зала в зал двигалась угрюмая группа людей, возглавляемая А. А. Кузнецовым и П. С. Попковым — руководителями Ленинграда. Они останавливались у каждого проекта и им что-то объясняли музейные работники. Выбрали они проект тридцатилетнего Аникушина, но я этого уже не видел — тетка — смотрительница выгнала меня из залов.

Руководителей я сразу узнал, предстояли выборы, и портреты кандидатов в депутаты висели на всех улицах. Через два года всех их расстреляли по «Ленинградскому делу», но памятник Пушкину, ими выбранный, был поставлен.

Сталин выставки не посещал.

Но в театр любил приезжать. Неожиданно, посреди спектакля. С членами политбюро. Любил балет, и МХАТ. «Дни Турбиных» Булгакова 15! раз смотрел. И ещё любил кино смотреть в Кремле, по ночам. Причем, по два фильма, и тоже с членами политбюро.

А вот Хрущёв, тоже с членами политбюро любил ходить на выставки.

Собственно, с посещения художественной выставки в Манеже, в Москве, в 1962 году, и после скандала на ней и началась многолетняя борьба с «формализмом», и слово «абстракционизм» стало в прессе, на радио и телевидении популярней, чем слово «кукуруза».

В окружении плотной толпы из членов политбюро и руководителей Союза Художников Хрущев быстро шел по залам и кричал: «Дерьмо!», «Мазня!». «Кто им разрешил так писать?!», «Всех на лесоповал! Пусть отработают деньги, которые на них затратило государство!», «Безобразие! Что это — осел хвостом писал, или что?»

Художник Борис Шутовский вспоминает: «Когда Хрущев подошел к моему портрету, он закричал: „Посмотри лучше, какой автопортрет Лактионов нарисовал. Если взять картон, вырезать в нем дырку и приложить к портрету Лактионова, что видно? Видать лицо. А эту же дырку приложить к твоему портрету, что будет? Женщины должны меня простить — жопа“. И вся его свита заулыбалась».

Особый гнев Хрущева вызвал скульптор Эрнст Неизвестный.

Он орал на него «Педерас…»… „Ваше искусство похоже вот на что: вот если бы человек забрался в уборную, залез бы внутрь стульчака и оттуда, из стульчака, взирал бы на то, что над ним, ежели на стульчак кто-то сядет. На эту часть тела смотрит изнутри, из стульчака. Вот что такое ваше искусство. И вот ваша позиция, товарищ Неизвестный, вы в стульчаке сидите“».

И в дальнейшем, до конца существования Советского Союза ни одна выставка у нас в стране не могла открыться без предварительной цензуры, без предварительного посещения партийного начальства.

ИВАН ИВАНОВИЧ — один из преподавателей в Средней Художественной Школе (СХШ), где учился М Беломлинский

…А вот еще случай был во время войны. Наш институт тогда в Средней Азии находился, в эвакуации. Вдруг телеграмма приходит от Модорова, директора. Мне срочно в Москву ехать надо, на сессию Академии художеств…