Михаил Беломлинский - Мне повезло - я всю жизнь рисую!

«А я тоже чуть не снялся в кино — стал с горечью рассказывать Гага. — Меня знакомый режиссёр пригласил на главную роль, мне даже парик уже сделали.

(У Гаги была очень выразительная и колоритная голова, он был похож на раздобревшего Юла Бриннера), но против меня очень Банионис интриговал, и взяли его».

Рязанов от этого рассказа хохотал до слез. В общем, все шло замечательно. Гога был «в ударе». Рязанов рассказывал про итальянцев, я рисовал шаржи, Евстигнеев талантливо ухмылялся. Его всё время приглашали танцевать.

Обед перешел в ужин. Расходиться никому не хотелось. От возбуждения и веселья мы с Гагой уже сильно опьянели, но вспомнили, что сегодня день рождения у нашей приятельницы Наташи. Она жила в коммуналке. И у неё в огромной комнате собирался весь богемный Питер. Мы предложили поехать к ней. «Вам как режиссеру это будет интересно, вы увидите всю вторую литературную действительность нашего города. И сама Наташа — талантливый и оригинальный киновед. Вам обязательно надо с ней познакомиться», — убеждал Рязанова пьяный Гага.

У Наташи, действительно, было полно народу, тоже сильно выпившего. Наше появление с Рязановым и Евстигнеевым вызвало у провинциальных питерцев новый прилив энергии. Все обрадовались тому, что мы привезли выпивку. Евстигнеев сразу «заклеил» какую-то красавицу-художницу, а Наташа завела киноведческий разговор с Рязановым. Мы же с Гагой выпили ещё и окончательно отключились. Нас отвели в находящуюся рядом ванную.

В этой коммуналке в ванной не мылись, но складывали туда грязное бельё для стирки. Вот на это бельё, хорошо что не замоченное, нас и уложили.

Прощаясь Рязанов спросил: «Наташенька, а где же художники, которые нас сюда привезли, я их давно уже не вижу». «А вот они!» — Наташа открыла дверь в ванную. «Вы лежали, как два младенца в колыбели. Рязанов с нежностью на вас посмотрел и сказал «Какие они милые, эти ленинградские художники».

Но мы, к сожалению, этих слов уже не слышали.

Сейчас я вспоминаю этот день. И вообще все фильмы и передачи Эльдара Александровича, всё, чем он так украшал и продолжает украшать нашу жизнь, и испытываю чувство глубокой благодарности к нему.

Мы желаем вам, дорогой Эльдар Александрович, ещё многих лет жизни, здоровья и новых творческих успехов на радость нам всем.

АЛЕКСАНДР ДЕМЬЯНЕНКО

Для ленинградского журнала «Аврора» моя жена Вика написала статью про актёра Александра Демьяненко — знаменитого «Шурика».

И в редакции, и актёру статья понравилась, а самое главное — она понравилась жене актёра — красавице Марине, барышне гоношливой и претенциозной. Мы познакомились, подружились и часто выпивали у меня в мастерской.

В какой-то момент Демьяненко уехали отдыхать в Грузию, и режиссёр Товстоногов дал им телефон своего племянника Томаза, который и опекал их там. Был он сыном начальника «Заготфрукта Грузии», и можно себе представить, какими финансовыми возможностями он располагал. Всё это, помноженное на традиционное грузинское гостеприимство, сделало их поездку совершенно сказочной. «Это было что-то из «Тысячи и одной ночи», — не переставала вспоминать Марина.

И вдруг этот Томаз совершенно неожиданно прилетел в Ленинград, да ещё с четырьмя приятелями.

«Понимаешь, Сашенька, Мариночка, дорогие, мы выпивали в аэропорту, а потом вдруг решили вас повидать…»

Они поселились в номере-«люкс» в лучшей гостинице «Европейская» и каждый вечер «накрывали стол» в ресторане.

В какой-то момент Марина позвонила нам и взмолилась: «Я вас умоляю, приезжайте, мы уже не знаем, что с ними делать, они такие скучные, ни в музеи, ни в театры не ходят, только сидят за столом, тоска зелёная, мы с Сашей уже без сил, приезжайте, умоляю…»

Мы приехали. Грузины действительно оказались на редкость неинтересными, вялыми. Совершенно непохожими на наших знакомых грузин, художников, темпераментных, весёлых, загульных красавцев. Но моя жена Вика (наполовину армянка), энергичная, талантливая, постепенно «раскочегарила» компанию.

Она произносила замечательные тосты, читала прекрасные стихи о Грузии, заставила весь зал петь «Сулико» и танцевать лезгинку; в общем, вечер превратился в дивный праздник, а Вика совершенно очаровала грузин. На свою голову, как выяснилось, ибо на следующий день позвонил ласковый Томаз: «Викочка, дорогая, Мишенька! Приезжайте, стол уже накрыт… Ждем вас…»

Потребовалось много сил, чтоб объяснить ребятам, что «Мишеньку» вызвали в редакцию делать срочно рисунок, а она, Вика, после вчерашнего от головной боли даже с кровати встать не может.