Константин Сорокин - Трудные дни сорок первого

Командующий маршал Тимошенко, начальник штаба Маландин» [3] ЦАМО, ф, 208, он. 10169, д. 4, л. 248. .

Генерал Лукин распорядился немедленно выслать наших представителей на места, вплоть до Рославля, где долины были разгружаться прибывающие на фронт части. К сожалению, пополниться там свежими регулярными войсками нам не удалось. Не было их и в самом Смоленске. В городе находились лишь три батальона, сформированных из добровольцев — коммунистов и комсомольцев, да еще батальон милиции. Вооружение — винтовки и незначительное количество пулеметов… Следовательно, рассчитывать оставалось в основном только на свои силы.

— Начнем, — решил Лукин, — с выполнения третьего пункта приказа Тимошенко, будем создавать подвижные маневренные группы. — Голос его гневно дрогнул. — И бить фашистов будем, и уничтожать будем!..

Одним из первых такой отряд во главе с капитаном Мосиным был сформирован в 46-й стрелковой дивизии. В пего вошли стрелковый батальон, противотанковая батарея 176-го стрелкового полка и две батареи противотанкового дивизиона, дивизион 126 го корпусного артиллерийскою полка, две саперные роты. Отряд должен был, взаимодействуя с соседями — подразделениями из 20-й армии, противостоять на правом фланге танкам группы Гота, рвавшимся от Витебска к Демидову.

Для усиления прикрытия левого фланга организовали отряд в составе стрелкового батальона, дивизиона 76-миллиметровых пушек и дивизиона 152-миллиметровых гаубиц. Возглавил его волевой, имевший солидный боевой опыт подполковник П. И. Буняшин. Замполитом в отряде стал участник боев на озере Хасан батальонный комиссар И. И. Панченко. А для организации обороны на этом участке вместе с отрядом выехал начальник артиллерии армии генерал-майор Т. Л. Власов.

В течение двух дней командованию 16-й удалось сформировать шесть подвижных маневренных групп, организовать оборону с перехватом всех дорог, идущих с северо-запада и юго-запада к Смоленску. Во всем этом сложном и ответственном деле самое непосредственное участие принимали политработники. Главной их заботой было направить всю силу идейного оружия на решение боевых задач.

— Помните, — говорил я политработникам, — постоянно помните, что для вас слово такое же оружие, как для бойца винтовка, граната, штык. Знайте: слово способно повести на бессмертный подвиг, но оно может и убить. Учитесь же в совершенстве владеть этим грозным оружием.

И они учились. Настойчиво добивались, чтобы насыщенные большевистской убежденностью слова доходили до ума, до сердца слушателей, били точно в цель. К этому стремились всегда, везде: выступали ли на митингах в подразделениях, частях и соединениях, проводили ли с бойцами групповые и индивидуальные беседы, рассказывали ли на страницах «Боевой тревоги» о лучших людях. И конечно же когда призывали коммунистов неустанно показывать сослуживцам личный пример ревностного отношения к выполнению воинского долга — грудью своей прикрыть родную землю.

Так что же, спрашиваю себя снова, все шло без сучка и задоринки, никаких просчетов и упущений? Если бы! Будучи начальником отдела политпропаганды, я, естественно, обязан был чаще, настойчивее внушать бойцам идеологического фронта, что их работа — дело творческое, требующее постоянного поиска, тесной связи с конкретной обстановкой. Однако, занятый решением многих задач, которых тогда было невпроворот, я на какое-то время упустил из виду это важнейшее положение. И что же? Партийные организации некоторых батальонов и полков, не-плохо наладив идеологическое воспитание личного состава, слабо или совсем не интересовались его конечными результатами. Понадобилось срочное вмешательство. На собраниях, совещаниях, в беседах непременно подчеркивал: политработники несут ответственность за весь ход и исход боя, а не только за предварительную подготовку к нему.

Немало сил пришлось потратить и на то, чтобы добиться полного информирования о проделанном за день. Наладили постоянную информацию по цепочке от политработника роты до начальника отдела политической пропаганды армии. Последний отправлял письменное донесение управлению политпропаганды фронта.

Первое такое донесение о политико-моральном состоянии войск 16-й армии я отослал на имя дивизионного комиссара Лестева 10 июля. Мне оно дорого как документ той грозной поры, а потому приведу его с некоторыми сокращениями, но без каких-либо поправок, заранее попросив у читателей извинение за шероховатость стиля. До округлых ли фраз, до красивостей ли тогда было? Так вот, в донесении говорилось: