Георгий Свиридов - Летом сорок первого

Борис Степанов, вытерев замасленные руки грязной ветошью, скомкал ее в широких ладонях, как лепил зимою из снега плотные комки, и издали запустил в замызганный фанерный ящик с прибитыми по бокам ручками, служивший в цеху урною. И не попал. Комок ударился о край ящика и упал на чистый цементный пол.

Степанов криво усмехнулся. Не везет так не везет! Направился к ящику, поднял ветошь и сверху силою швырнул вниз, на груду мусора. Второе воскресенье пропадает! Да какое! Теплое! Солнечное! Какая ему, Борису, радость, что завтра, опять в постылый понедельник, предоставляется положенный по закону отгул. Век бы их не видать, эти отгулы по понедельникам! Скукотища полная и беспросветная. Все вокруг тебя трудятся, нигде никого, друзья кто на работе, а кто на учебе, дома пусто, а ты, в единственном числе, как буржуйский фон-барон, отдыхаешь. Да и какой, скажите на милость, тут тебе, к чертям собачьим, отдых, когда от одиночества на душе кошки скребут? Борис с детства привык быть на людях и среди людей. И в работе и в праздники.

А солнце, как бы дразня Бориса, весело пробивалось сквозь грязные стекла и в открытые проемы широких окон щедро слало желтые лучи, отражалось на металле станков, агрегатов и заливало просторный цех летней теплотою, дразнящей свежестью и чем-то еще другим, таким неповторимым, знакомым и манящим.

Всегда шумный и гулкий людный цех тяжелых шланговых кабелей – самый крупный на столичном заводе «Электрокабель» и, несомненно, самый важный, – в воскресенье казался осиротелым, уныло пустым. Станки не работали, люди отдыхали, и только они, бригада электриков, вкалывали в пустом цеху. Проводили плановую проверку всей сложной цепи подачи электроэнергии, системы автоматики, переключений, работу счетчиков и датчиков, приборных щитков, всевозможных электроприборов и электромоторов, которыми густо напичкан этот крупный цех. Одним словом – профилактика. Работенки, конечно, хватает. И она нужна, эта плановая профилактика, он, Борис, спорить не собирается. Вкалывает не хуже других, как говорится, без дураков. А как же иначе? Электрики на заводе – главные специалисты. Без них ни туды и ни сюды. Старый мастер, в молодости лихой буденовец, ныне главный специалист, дядя Миша, так тот напрямую утверждает, электрик с образованием, что в цеху «живой бог»: он только дотронется руками, и оживают машины, загорается свет в лампочках.

Дядя Миша умеет умно говорить. У него и кличка соответствующая – Философ. А он на то не обижается. «Философы, – говорит, – всегда на самой передовой линии жизни действуют, потому как в любом деле мозгами своими главный смысл первыми понять умеют и раскрывают его популярными словами другим». Его интересно слушать. Многое он знает и умеет, много повидал за свою большую жизнь. По годам он вдвое старше Бориса. Почти полвека прожил, да каких! «Вся живая история нашего века, – говорит, – прошла через мои руки». И точно. Мальчишкою в девятьсот пятом был с отцом на баррикадах на Красной Пресне, пулей в плечо ранили, и с тех пор рубец красной меткою остался. А в семнадцатом штурмовал Кремль в отряде Замоскворечья, выбивая из него белогвардейцев. Участвовал в первой Первомайской демонстрации на Красной площади, видел и слушал Ленина. Потом, в Гражданскую, был в Первой Конной, которой командовал Семен Буденный. Орденом Боевого Красного Знамени награжден. С тех пор дядя Миша усы носит, как ихний командарм, только они у старого мастера не черные, а рыжие, чуть подпалены махрою, но торчат в обе стороны геройски. Бил Деникина и банду Махно, штурмовал Перекоп, добивал Врангеля у самого Черного моря, потом громил басмачей в Средней Азии. А потом работал и учился... Как начнет рассказывать о боевых походах, да о разных случаях, какие там приключались, заслушаешься.

А у него, у Бориса Степанова, что? Двадцать два скоро стукнет и никаких героических дел в биографии. Обидно даже, что народился поздно, когда все главные события века прошли и победно завершились без его личного участия. Война с фашистами в Испании прошла без него. А на финскую войну, которая недавно кончилась, как он ни старался, не взяли. Комиссар родного Дзержинского района даже отругал Бориса: «Понимать должен сам, что бронь просто так не дают, а лишь тем, кто на важной государственной работе находится. Ваш завод, – сказал комиссар, – спецзадание выполняет, которое имеет оборонное, я бы сказал, стратегическое значение! Без ваших силовых кабелей ни метро не запустишь, ни крупного боевого корабля не оснастишь! Соображать надо, молодой человек».