Алексей Шерстобитов - Эксперты

— А что последний твой шеф?

— Последний вообще гандила. Сначала на чужое позарился, а кончил святым, жену и дочку знакомца изнасиловал, на кусочки порезал и поросям скормил. И ведь все знают, да как с рыбы вода — все нипочем…

— А как же ты…

— Да вот так, он еще получит свое…

— Дай скажу…

— Извини…

— Как же на тебя менты то вышли?..

— Как обычно — сдали… а всё стечение обстоятельств! Сдали и место, и время… Они хотели и рыбку съесть, и на банане покататься. Ждали, пока выстрелю — на живца, так сказать. Правда, я их все равно облапошил, я всегда несколько мест под выстрел готовлю, а стреляю один раз и из самого невероятного, чтобы как бессильного птенчика неожиданно не слопали. Они все оцепили, везде кордоны расставили, засады…

— А ты?

— А я из кабинета здания УВД…

— Аааафиииигеееть!!! Блииин! Какой ты клевый!

— Минуточку… тебя что, правда все это безобразие цепляет?

— Ну да!!!

— Круто жену любить и детей достойными вырастить, а не нырять из одной проблемы в другую… Одинаково это кончается — либо погостом, либо «ПыЖиком»…

— Такие как ты не попадаются, да и теперь я все время с тобой буду…

— Теплышко мое, девочка любимая, да с такой как ты ничего не страшно, тыыы… ты первый раз заставила неправильное решение принять… Я первый раз чувствую такое, моя волшебная!

— Ну и…

— Не жалею… ты за одну ночь дала мне столько нежности и тепла, сколько я за всю жизнь не видел…

— А ты… Любимыш, у нас еще вся жизнь впереди… Теперь ты мой навсегда! Не поверишь! Я будто вторую себя встретила, только с яйцами…

— Тьфу ты, да что ж ты так материшься-то?!

— Хочешь, больше не буду…

— Это сложно! А вот еще раз тебя на прочность проверить…

— Я сама горю! Только сначала скажи, что ты не Зигфрид! Кто ты, любимый мой?

— Не Зигфрид… Простое имя, простооое… но не сейчас, случайно проговоришься иии… Придет время, когда я тебя возьму в жены…

— Ты мне не доверяешь?!

— Шерстобитов… Алексей.

— Чееегооо?!

— Мое настоящее… Я в жизни, как тебе, никому больше не верил. Даже не знаю, откуда это…

— Иди сюда…

— Нет, иди ты сюда…

— Ннннн….

Вряд ли кто одобрит, находясь в уюте, хоть каком-нибудь комфорте и полной безопасности, разгорающиеся отношения между 31-летней женщиной, военврачом, умницей, красивой и эффектной, живущей, если не двойной жизнью, то скрывающей некоторую ее часть, и мужчиной старше ее на семнадцать лет, последние четырнадцать, из которых он не имел и дня спокойного, висящего сегодня над самой пропастью в ожидании обрушения на её дно. Оба они имели много талантов, далеко не все воплотила она, и совсем не те нашел и развил он.

Их существование не могло быть счастьем в общепринятом понимании. Не имея возможности даже жить вместе, поскольку единственным сегодняшним временным выходом было устроить Зигфрида-Алексея санитаром и, по совместительству, сторожем с постоянным проживанием. Только на работе они могли видеться и ждали этого момента, каждый преодолевая свои страхи и свои принципы.

Настоящим праздником становились дежурства Марины, она брала их почти все, объясняя, что необходимо проводить постоянный контроль нескольких пациентов, которые были основой ее докторской диссертации, что было правдой, хотя и не всей.

Обычные будни становились пыткой, правила, установленные прозорливым директором Виктором Дмитриевичем, исключали любые отношения между персоналом, кроме рабочих, как и сухой закон, что может показаться нонсенсом простым людям, уверенным в постоянно пьяном состоянии работников морга и психиатрических клиник.

Дисциплина была жесткой не только к больным, но и к служащим, что и являлось гарантией полного успеха и спокойствия. Бывали, конечно, эксцессы, но все решалось в «рабочем порядке», тем более что с психиатрами спорить и соперничать в словесных играх бесполезно. На каждый ваш выпад у них всегда готов диагноз, который рано или поздно заставит задуматься.

Особенно докучали комиссии, проверки и полицейские. Первые — пониманием невозможности содержать такой сложный объект с постоянными форс-мажорами в идеальном состоянии. Этим и пользовались, далеко не всегда, в благородных целях. А вот последние не воспринимали слова «нет», полагая, что хозяевам жизни отказывать не принято…

Однажды случилось, а было это в самом начале карьеры Марины Никитичны, что привезли труп с очевидными признаками пыток и издевательств. Не «вязавшие лыка» опера доказывали судмедэксперту, что он падал и кричал, пытаясь сбить их мысли, пугал всяческими заявлениями и, в конце концов, выбил себе глаз и разорвав сфинктер анального отверстия.